Театр Суббота

«Цацики идет в школу» — первая из серии книг шведской писательницы Мони Нильсон-Брэнстрем про мальчика Цацики. Впервые у нас она была издана издательством «Самокат» лет десять назад и сразу вызвала к себе интерес, потому что говорила о важном обезоруживающе просто. Впрочем, это свойство многих книг «Самоката». В них можно прочитать про страдания бездомного пса, про сложности с родителями — во всех этих сюжетах не будет пафоса. Каждая из этих книг — добрых и светлых, в меру сентиментальных, в меру смешных — написана простым живым языком и рассказывает о жизни, в которой всякое бывает.

Спектакль Юлии Каландаришвили «Цацики идет в школу» родился меньше года назад в режиссерской лаборатории Российской национальной премии в области театрального искусства для детей «Арлекин», был показан на фестивале в Румынии. Теперь он получил новую жизнь на сцене Театра «Суббота». Историю Цацики играют двое актеров (Станислав Демин-Левийман и Нино Бочоришвили), по очереди примеряя на себя с десяток персонажей (для каждого придумана своя узнаваемая черточка — жест, интонация, предмет). Из декораций — лишь стол да пара стульев, из реквизита — портфель со школьными принадлежностями. Главного героя мы застаем в момент первого посещения школы — момент переломный как для родителей, так и для всех детей, ведь для них это конец прежней жизни и начало новой, пока — пугающей. Конечно, страшно! И порой не без оснований, но все через это проходят, вот и Цацики сразу вникает в курс дела. В школе он находит приятелей и друзей, здесь случается его первая драка и первая влюбленность. В общем, обычные житейские дела. Из необычного в этой истории — мама Цацики: она молода, может ходить на руках, поет в рок-группе и воспитывает сына одна. Она не похожа на других мам уже тем, что позволяет называть себя Мамашей; легко может устроить взбучку и директору школы, и хулигану, а потом организовать вечеринку и этого самого хулигана туда пригласить. Наконец, для нее нет ничего ужасного в том, чтобы назвать сына как греческий чесночный соус: Цацики-Цацики Юхансон. Ну и что?! А дважды — потому что ребенка она любит в два раза сильнее других. Она эксцентрична, может показаться странной. Но, глядя на Цацики, можно понять, что это абсолютно счастливый прямодушный добрый мальчик, который растет в атмосфере доверия и любви. Что Мамаша — его самый большой друг, который не превращается в соляной столб от «неудобных» детских вопросов, а, наоборот, приветствует свое влюбившееся чадо радостным воплем «Ну ты попал!!!». Наверное, если бы у повзрослевшей Пеппи был сын, вдвоем они были бы похожи на Мамашу и Цацики.

Благодаря своей чудаковатой, но безмерно любящей маме Цацики учится быть смелым не только в драке, но и в дружбе, и в любви, и в других жизненных ситуациях.

В спектакле страхи непринужденно соседствуют с черным юмором: «Цацики умер! Ура! Нас отпустят домой!» Сцена, когда Цацики звонит своей возлюбленной Марии по телефону, вообще сыграна гениально и, кажется, знакома каждому второму зрителю, вне зависимости от возраста. Здесь все: и пантомимическая ловля телефона, который выпрыгивает из рук от волнения и восторга; и зашкаливающее кокетство, когда, задумавшись, мажешь губы клеящим карандашом; и, конечно, бушующее море чувств, скрытое под небрежными репликами. Надо сказать, наибольшее оживление в рядах зрителей-школьников вызывает как раз любовная линия.
У спектакля, как и у книги, легкий язык и легкое звучание, хотя вопросы затронуты важные: воспитание сына матерью-одиночкой, трудности адаптации ребенка к изменяющимся условиям и даже моббинг (травля учеников). При этом спектакль ничего не провозглашает и не навязывает, не старается понравиться и не заигрывает. В нем есть немалая доля свободы. Предметы искусства (читай — важные темы) от этого не становятся менее важными, а воспринимаешь ты их легче.

Театр «Суббота», находящийся на Звенигородской улице, 30, является по-старинному уютным и романтичным и в то же время — по-юному неформальным и смелым. Его актеры изучают и показывают жизнь во всех ярких, прекрасных и неоднозначных проявлениях, труппа осваивает такие жанры, как stand-up, музыкальные и эксцентрические фантазии, сатира, ирония, философские притчи. И спектакль Юлии Тупикиной «Офелия боится воды», впервые показанный на подмостках «Субботы» осенью прошлого года, является компиляцией разных жанров:в нем есть что-то и от бытовой драмы, и от философского размышления.

[…]

В октябре 2017 года состоялась мировая премьера одной из самых ярких пьес сегодняшней «Субботы» — «Офелия боится воды» молодого драматурга Юлии Тупикиной в постановке режиссера Андрея Сидельникова. После показа многие российские театры заинтересовались этим произведением. Молодой драматург привлек внимание СМИ. Театр организовал серию встреч Юлии Тупикиной и авторов постановки с аудиторией на собственной площадке и в книжном магазине «Порядок слов».

Хотя в репертуаре спектакль назван трагикомедией, на самом деле, зритель видит на сцене совсем иной жанр — это семейная, остроконфликтная история с налетом загадки, которая не дает пьесе затянуться совсем беспросветной пеленой горя и безысходности. Загадка эта в том, где проведена черта между буднями несчастливой российской семьи и фантазиями о мире Шекспира и его страстей, заявленная и в названии спектакля.

В центре внимания — среднестатистическая семья: супруги, пребывающие на грани бури и хаоса, сын, мечущийся между домашними проблемами и внутренним возрастным беспорядком, сестра жены, работающая психологом, но не имеющая собственного душевного покоя, и самый яркий герой — бабушка, которая то ли страдает деменцией, замешанной на страсти к «Гамлету», и не сознает, в каком пребывает мире, то ли разыгрывает домашних, дабы встряхнуть их застойный кризис, то ли маскирует некие старые тайны. Актриса Анастасия Резункова, ученица Смирнова-Несвицкого и ветеран «Субботы», сделала эту роль многоликой и многослойной.

Собственно, вся история пребывает на зыбкой грани между миром иррационального и рутинной, изнуряющей реальностью, где все просто, приземленно и мрачно, — это четко и неумолимо передает диалог между мужем и женой, между надеждой и безысходностью:

— Мы поженились, чтобы быть рядом в болезни и здравии…

— Мы просто расписались.

— Мы любили друг друга…

— Недолго.

— Влюбленность проходит, остается любовь…

— Иногда она просто проходит.

И не нужно надеяться на внезапный хэппи-энд в духе сериала «Понять. Простить». Тут нет остросюжетности Шекспира, но разлады, непонимание и душевная слепота все так же приводят к неизбежным трагедиям.

Пьеса до конца сохраняет интригу, где в рассказах бабушки о ее прошлом была правда, а где — ее фантазии и тоска о несбывшемся. Но это не главное, на первый план выходит вопрос, как ее родные будут жить дальше.

Другими словами, те, кто рассчитывал увидеть именно комедию с примесью «грустинки», будут жестоко разочарованы — даже шутки, которыми приправлено начало пьесы — не что иное, как смех сквозь слезы. Но и нравоучительной ее назвать нельзя, автор не делит героев на безусловных злодеев и добродетельных жертв, он стремится понять всех, в то время как сами они в себе разобраться не могут. Или боятся этого, хотят переложить эту функцию на других — не зря одним из ярких персонажей стал именно психолог.

Драматург, режиссер и актеры «Субботы» показали, что им интересна современность и дороги традиции классического театра. И кроме того, они не заигрывают с аудиторией, не бросаются в крайности — в грубый цинизм или безосновательные сантименты. Это не такое уж частое явление на подмостках сегодняшнего Санкт-Петербурга. Поэтому стоит пожелать театру, переживающему вторую молодость, еще больше зрительского интереса, который более ценен, чем любые официальные награды.

Премьера старой-новой «Скамейки» в петербургском театре «Суббота»

В петербургском театре «Суббота» поставили спектакль по давней, 1980-х годов, пьесе «Скамейка» популярного в советское время драматурга Александра Гельмана. И сумели удивить.

На сцене – барная стойка, микрофоны, музыкальная установка. И два актера, Он и Она. Они прохаживаются вдоль авансцены, поглядывая на неспешно заполняющих зал зрителей и непринужденно с ними общаясь. Он: «Музыка не мешает, не очень громко?» Джаз тем временем сменяется диско. Некоторые из уже присевших было на свои места театралов поднимаются, пританцовывая. Она: «Сейчас начнем, нет опоздавших?»… И, действительно, начинают.

«Поздний вечер. Парк. Она в ожидании встречи, которая, может, случится, а может, и нет», – говорит Он. «Тот же вечер, и тот же парк. И скамейка, на которую присел Он», – поясняет Она. Скамейки, между тем, на сцене нет. И не будет. Она в этом спектакле режиссера Татьяны Ворониной лишь символ некой остановки в пути.

Действие быстро набирает обороты. В нем много музыки, остроумных реплик. А также… вранья. Герои-то постоянно лгут! Он, например, носит имя Федор. Это поначалу. Потом – Юра. Позже – Николай. Под конец и вовсе Алексей. То ли разведен, то ли женат, то ли вообще женат никогда не был. Кажется, уже встречался с Ней прежде. Или нет? Просто «дурочку гонит»? И Она хороша. Как там её – Вера? Ну, предположим.

«Скамейка» Гельмана – о мужчине и женщине, не очень счастливых в личной жизни, случайно встретившихся и получивших шанс что-то изменить в своей судьбе. Сюжет достаточно банальный. Эту пьесу и ставили в свое время как «простенькую, но вполне себе симпатичную комедию», рассчитанную на известных актеров, «которые выйдут, повеселят зал, получат гонорар и поедут дальше». Режиссер Татьяна Воронина увидела в ней больше: возможность поговорить о нас сегодняшних, разобщенных и нередко равнодушных к чужим проблемам, а то и вовсе неспособных к сопереживанию. Не частый пока ещё у нас постановочный прием в стиле «stand-up» (от английского слова «вставайте»), который она использует, оказался как нельзя кстати.

Этот стиль заимствован у итальянского площадного театра ХV столетия – театра импровизаций. Предполагает активное участие в спектакле зрителей. У Ворониной они подают при необходимости короткие реплики, откликаются на просьбы героев (актеров). Вот, например, Он, обращаясь к сидящим по ту сторону рампы (свет в зале едва приглушен): «Железнодорожный билет у кого-то есть? У вас, да? На какое число – послезавтра? Отлично». Берет, расплачивается. Поворачиваясь к Ней: «Всё. Уезжаю». После паузы, раздумчиво: «Или остаться?». Возвращает билет. Зритель: «А я уж было обрадовался, так неохота ехать в командировку …». Импровизируют и те и другие. Оставаться безучастным не получается.

Сто человек – столько вмещает зрительный зал популярного в Северной столице театра «Суббота» – полтора часа живут судьбой героев Софьи Андреевой и Григория Сергеенко. Обычной судьбой не очень счастливых людей, продолжающих, тем не менее, надеяться и верить.

К слову, команд исполнителей – две. Играют в очередь. И это два разных спектакля. При этом и Андреева с Сергеенко, и Марина Конюшко с Владимиром Шабельниковым успевают за время пребывания в предлагаемых обстоятельствах всё рассказать о своих героях, найдя вместе со зрителем ответы на многие вопросы текущей жизни.

Лучший момент новой постановки Галины Ждановой в театре «Суббота» — как невесту обряжают к свадьбе. Тут уже не важно, Шекспир ли это, много ли шума, с чего бы. Обнаженную (ну, почти) Варвару Смирнову–Несвицкую медленно–медленно обмазывают белой густой краской, обматывают черными мусорными мешками пополам с изолентой под сумрачно–драйвовый саундтрек Дмитрия Аникина (он же Re’sequence project, которому отдельный респект за музыкальную подкладку постановки). Надутые черные мешки отлично имитируют пышные кринолины. Актриса — ну чистая этрусская статуэтка. На голову водружают лук (тот, из которого стреляют), на него — фату–шлейф из строительного полупрозрачного полиэтилена — видеоарт на стыке современного танца и арт–брю готов. Дальше спектакль можно не продолжать.

Однако уже в следующей сцене якобы обманутый жених (Клавдио — Владислав Демьяненко) в приступе неконтролируемой агрессии в клочья раздирает мешки, пинками заворачивает в полиэтилен статую–невесту, вручает хорошо упакованный труп в руки отцу, который и сам бы убил дочь–шалаву, если б его не опередили. Чем не феминистический трактат о патриархате, правящем миром? Богатая тема для актуализации Шекспира, тем более такого: с двумя сомнительными любовными интригами и острой на язык Беатриче (отличная работа Софии Андреевой), агитирующей против института брака с жаром суфражистки совсем другого века.

Но статуя Геро, уходя, начинает вяло оправдываться и очень уж по–человечески стрелять глазами, но тема мужского насилия растворяется в попытках доходчиво пересказать шекспировский сюжет: все признания в любви произнесут, все свадьбы сыграют, где не доверяют действию, там повторят словами, где на действие не остается времени и сил, быстренько сообщат «содержание прошлых серий», где образу недостает актерской (или режиссерской?) выдержки — смягчат, разнообразят, а то и вовсе дадут сыграть другого персонажа.

Так, например, происходит с Владимиром Шабельниковым: премьер театра в роли арагонского принца Дона Педро является на сцену батяней–комбатом загадочной ЧВК в черной военизированной форме без опознавательных знаков. Чем невыразительнее его мимика и скучнее жесты, тем лучше для всех, ведь любое движение пальца — приказ (например, отжиматься в позе задумчивого удава), а любая прихоть (например, поженить «старых холостяков» Беатриче и Бенедикта) — закон. Но зачем, зачем он перевоплощается в карикатурного, буффонного злодея Дона Джона? Этот тайный брат, узник в смирительной рубашке, мог бы стать куда более мрачным и красноречивым alter ego опасного солдафона, самоназначенного повелителя жизни в отдельно взятой Мессине. И зачем, скажите на милость, сцена мальчишника перед свадьбой с травестией в исполнении мачо–Бенедикта (Иван Байкалов) и снятием штанов по кругу? Как это не вяжется с брутальным мужским кодексом, которого, казалось бы, столь жестко придерживаются все собравшиеся на сцене: и солдаты–арагонцы, и мирные жители, включая жительниц.

«Много шума из ничего» для милого, старомодного театра «Суббота» — спектакль неожиданный. Галина Жданова, кажется, решила взять быка (труппу) за рога и уместить в Шекспира все, что знает о жизни и современном поведении на сцене. Отсюда буйная пестрота режиссерских находок. Каждую из них — от белого кубика Рубика в руках Монашки (Марина Конюшко) до сцены маскарада, где артисты прячутся за масками–фотографиями самих себя, — стоило бы рассмотреть поподробнее, а еще лучше — распробовать на вкус и смысл. Вместо того за смысл отвечают вставные монологи — исповедальные тексты Макса Фриша, Клима, Хармса, стихи Цветаевой и Псоя Короленко, — а также обрамляющие спектакль фрагменты из «Розенкранца и Гильденстерна» Тома Стоппарда.

В итоге имеем зрелище пестрое, слегка бессвязное, но нисколько не скучное. Набор актерских работ — неровный, но весьма многообещающий.

Одним словом, любопытный опыт. Понять бы только, почему его поставили над «Много шума из ничего», а не какой–либо иной (любой другой) классикой?

«Много шума из ничего» Г. Ждановой — это од­новременно и сжатие, и взрыв. Режиссер включила в спектакль отрывки из произведений М. Фриша, Кли­ма, П. Короленко, Т. Стоппарда, Д. Хармса, М. Цве­таевой, каждый из которых находится в сложных отношениях с основным текстом пьесы Шекспира. Мы сталкиваемся с процессом уплотнения реальности из-за существования параллельных сюжетных линий — например, стоппардовских Розенкранца и Гильденстерна.

Режиссер выстраивает ком­позицию так, что каждый звучащий отрывок имеет возможность до бесконечно­сти сообщаться с другими, не позволяя шекспировско­му тексту доминировать над сценическим текстом. Куда важнее то, что мы видим, чем то, что мы можем услышать. Все воспринимается как единая сборка, как причудливое скопление фрагмен­тов, разных по эстетике. Например, простей­шее, элементарное лицедейство, клоунада вполне со­четаются с брехтовским отчуждением.

Вариативная система актерского существования позволяет переходить от одного качества актерской игры к другому, что рождает самую настоящую пля­ску образов, карнавал из персонажей. В спектакле у Г. Ждановой маска героя может играть другую маску, например, в сцене, в которой актеры называют свои настоящие имена и лица закрывают собственными портретами. Здесь главное не быть, а казаться.

Это вопрос присвоения персонажа акте­ром. Один актер может исполнять две роли: так, В. Шабельников является и Доном Педро и его братом Доном Джоном. Два абсолютно разных персонажа, которых объединяет исключительно лицо актера, а вернее, тот самый распечатан­ный портрет. Холодный, мудрый, странный и немного самодур­ствующий от власти Дон Педро, внезапно становится Доном Джо­ном, образ которого решен почти что в духе жутковатого, эксцентрич­ного шекспировского короля Убю.

Весь спектакль будто строится из по­стоянных саморазоблачений. Театр сам о себе говорит, размышляет, себя ищет. Г. Жданова так выстраивает композицию спектакля, что каждая от­дельная сцена является самодостаточной и самостоя­тельной. Определенная смысловая склейка эпизодов, монтаж через распределение движущихся и непод­вижных тел, через свет и его оттенки, через цвет, му­зыку, создает киноэффект. Сюжет, история не так уж и важны. Все развитие действия, то творя­щееся, то распадающееся, ведет к самому сгу­щенному и мрачному моменту в спектакле, где невесту опорочили, злое вот-вот одер­жит победу, а добро, как обычно и быва­ет со всяким добром, окажется слишком наивным. Чего стоит только одна эта потрясающая сцена с облачением неве­сты! Почти фарфоровое тельце несчаст­ной, уже где-то там обреченной на позор Геро (В. Смирнова-Несвицкая), облачают в мусорный саван. И это красота, мгно­вение, возведенное в квадрат. Но Клавдио (В. Демьяненко) действует лишь потому, что он до своей ошибки видит только то, что лежит на поверхности. А далее зритель, желающий уже выдохнуть и обрести покой через разрешение всех волнующих его противоречий, видит быстро озву­ченный выход из этого самого мрака. Облегчение лишь в виде выдоха, напряжение не сброшено. По принципу телесериала озвучены дальнейшие собы­тия, которые актеры изображают системой понятных знаков. Режиссер настаивает на том, что не сюжет, не история главное, что не стоит быть таким чувстви­тельным, наивным зрителем. Там — другое.

В спектакле очень многое строится на подчерк­нутых сопоставлениях, на контрасте одного с другим (в некоторых сценах и буквальное столкновение черного и белого, звука и тишины). Это не только Дон Педро и Дон Джон В. Шабельникова, но и Бенедикт и Беатриче (В. Байкалов и С. Андреева), дуэт с аурой насилия, завораживающий своей головокру­жительной страстью. На их фоне Геро и Клавдио — идеальны, но малокровны.

Когда берешься думать, о чем все же спектакль, то меньше всего хочется рассуждать о зубодробите­ных смыслах. Смыслы можно множить. Шекспира можно ставить. А некоторые спектакли можно любить, и тогда никогда не захочется делать много шума, тем более из ничего.

24 декабря в театре «Суббота» брачующиеся геологи признавались друг другу в любви, стрелялись на дуэли, получали дипломы и выращивали цветы под колыбельную медведицы и хиты русского рока в спектакле «Прощай июнь». Режиссер Андрей Сидельников поставил лирическую комедию по одной из самых известных пьес Александра Вампилова «Прощание в июне».

Несмотря на то, что пьеса была написана в 1964 г., ее постановка максимально приближена к сегодняшнему дню. Актеры в современных модных костюмах и кедах отправляют друг другу смски, залихватски пьют, устраивают практически ритуальные танцы на сцене в масках животных с детского утренника, разыгрывают готически-романтические диалоги возле могил, на которых изображены смайлики, а также поют песни Чижа, Чичериной, Цоя и Земфиры.

Из декораций – доски, стенки шкафов, ящики и дверцы, на которых изображены портреты автора пьесы – Вампилова, кубинского героя и символа революции Че Гевары, писателя потерянного поколения Эрнесто Хемингуэя и эротические силуэты обнаженных женщин.

В этом несколько сюрреалистическом пространстве разыгрывается фабула, основанная, по мнению критиков, на реальной жизни автора пьесы. Так же как в студенческие годы филолога Вампилова чуть не исключили из-за слишком язвительной эпиграммы в адрес ректора, герой его пьесы Колесов легко может остаться без диплома из-за конфликта с ректором и романа с его дочерью Таней.

Пьесу впервые поставили в Клайпедском драматическом театре в 1966 г. Затем за нее взялись режиссеры и других театров, включая Московский драматический театр имени Станиславского, где режиссер Александр Товстоногов доверил роль Колесова Эммануилу Виторгану.

В театре «Суббота» Колесова сыграл Григорий Татаренко. Его Колесов – бунтарь, практически достигнувший гордого звания несправедливо оскорбленного «героя», но все же слетевший с пьедестала из-за того, что предал высокие чувства «самой красивой», стройной и экспрессивной Тани (Кристина Якунина).

Флирт юной пары под ритм ча-ча-ча разбился о хрустальные салатницы показного благополучия семьи ректора (Владимир Абрамов и Марина Конюшко). Вместо того, чтобы спасать собственный брак с элегантной и философствующей мамой Тани, интеллектуал с ершиком в руках бежит за новоявленным поклонником дочери.

Тем временем, разыгрывается еще одна драма между Марией (Валентина Лебедева) и двумя влюбленными в нее мужчинами – Букиным (Григорий Сергеенко) и Фроловым (Дмитрий Шайгарданов). И если мужественный и прямолинейный Букин – все же муж и имеет право за нее бороться, то его более хитроумный друг Фролов, уже пять лет ожидающий от девушки ответа, мужем стать пока просто мечтает.

В постановке театра «Суббота» совсем нет неинтересных персонажей. Каждый чем-то вызывает сопереживание. В этом есть и заслуга автора, про которого говорили, что с этой пьесы он начался как драматург. Так, девушки на свадьбе в масках зайца и лягушки представляют совсем разные женские архетипы – соблазнительницы и забавной все понимающей девчонки. Так же и с юношами, один из которых отыгрывает растяпу «медведя-шатуна», а другой, со «Звездной ночью» Ван Гога на ноге – представляет собой весьма колоритного персонажа. Не меньше запоминается и страдающий по «разбившей хрустальный сосуд любви Виолетте» милиционер – Бэтмен (Максим Крупский). Наконец, самый яркий герой эпизода – садовод Золотуев (Владимир Шабельников) с циничной верой в то, что честных людей не бывает, а бывает только то, что мало дают.

Истории жизни героев не только рассказываются, но и очень артистично и выразительно поются актерами под аккомпанемент ВИА «Велосипед», среди участников которого — Николай Костерин (контрабас), Олег Пожидаев (барабаны) и Дмитрий Андреев (гитара).

«Прощание в июне» — не столько о прощании с молодостью и студенческой жизнью, сколько о прощении, которое можно получить или не получить после нравственного выбора, сделанного не по совести. Это комедия, где очень много забавных моментов, но за ними все же скрыты драматические ситуации и достойные переосмысления повороты сюжета. Герои – трогательные, даже в своих ошибках. Знак «хрупкое» на ящиках, словно предупреждает, что осторожнее стоит вести себя не только с хрустальной салатницей или фарфоровой бульдожкой, но и с живыми людьми. Хотя иногда об этом люди вспоминают, когда уже слишком поздно.

Спектакль театра «Суббота» удивляет и тормошит своего зрителя. Актеры пугают первые ряды падающей доской и лопающимися шариками, а затем выключают свет, заставляя воображение дорисовывать происходящее на сцене. Комичность, переходящая в гротеск во время перекидывания плюшевой свиньи, затем трансформируется в стендап покинутого мужа. И тут же верх берет ностальгия по студенчеству и первым признаниям в любви, о которых можно вспомнить, если отмотать пленку назад. Когда в одном спектакле так искусно объединяются хорошие актерские работы, интересная режиссура, драматизм и юмор, сентиментальность и идейная составляющая, он, безусловно, достоин просмотра.

«Офелия боится воды». Ю. Тупикина.
Театр «Суббота».
Режиссер Андрей Сидельников, художник Анвар Гумаров.

Как-то незаметно получилось, что современная пьеса, так решительно шагнувшая в начале 2010-х на петербургскую сцену, так же решительно с нее исчезла. Это очень странная ситуация. Потому что во все времена драматургия выполняет санитарную функцию, функцию первой и скорой помощи. Тексты эти не шагнут в вечность, они предназначены для того, чтобы быть услышанными здесь и сейчас. Это своего рода мгновенная терапия. Зритель, проходящий через узнавание — языка, речи, поведенческих моделей, ситуаций и перипетий, — сбрасывает социальное напряжение, обнаруживает, что он не один в своих бедах и проблемах, и что проблемы эти — вещь, достойная «высокого искусства».

Год назад «Офелия» прозвучала на «Первой читке» в рамках володинского фестиваля «Пять вечеров». Там ее услышал Андрей Сидельников и поставил в «Субботе».

«Офелия боится воды», как аттестует ее сама автор, «пьеса о разводе». По жанру — комедия с мелодраматическими оттенками. Действие происходит в обычной современной семье, той самой, которая «несчастна по-своему». Хотя, в общем-то, все типично. Это семья на грани распада: 40-летний муж-хирург Георгий в перманентном кризисе среднего возраста пялится в планшет и давно перестал замечать жену; жена Лия почти открыто бегает к любовнику и заложила ради спасения фирмы (которую, по-видимому, возглавляет тот самый любовник) свою квартиру. Подросток-сын ревниво наблюдает за всем этим. А комедийный тон задает бабушка Гера — филолог на пенсии и в старческой деменции, — от которой родня прячет любые серьезные книги, чтоб не вызвать у старушки кризисных состояний, во время которых та начинает цитировать Шекспира, воображать себя Гертрудой и проецировать на домочадцев прочие роли трагедии — называя сына Гамлетом, а невестку Офелией… Есть еще сестра Лии, по совместительству психотерапевт, но по преимуществу резонер, формулирующий медицинские проблемы героев.

Как бодрая комедия и начинается спектакль. Семейные перипетии заострены и решаются Сидельниковым без сантиментов. Энергичный темпоритм задает режиссер, а тон — актриса Анастасия Резункова, в чьем исполнении бабушка Гера вовсе не расслабленная старушка, в молитвенном экстазе припадающая к портрету переводчика Лозинского и доверчиво внимающая уверениям родственников, что Даниэла Стил — последнее слово современной литературы. Эта энергичная дама за 50, видимо, из тех педагогов, которые не бывают «бывшими», теперь продолжает «учительствовать» в семье. Похоже, раньше она держала в узде весь дом, да и сейчас распоряжается всеми резко и энергично. Естественно, что недуг Геры в таком ракурсе приобретает гротесковые краски. Впрочем, Резункова играет так, что, возможно, это и не недуг, а средство избежать контактов с надоевшей родней.

Все внутрисемейные нюансы, за вычетом шекспировских, в спектакле узнаваемы.

Вот Лия, как на иголках, сбегает с собственного дня рождения, оставив семью один на один с пластиковыми контейнерами с едой из рабочей столовки. Вот Георгий, получив, наконец, доступ к алкоголю, быстренько «накидывается». Внук Иван выцыганивает у бабушки «сотку» на сигареты, она дает, но зорко поглядывает, как бы тот не обнаружил, где ее «нычка». И в конце концов внук вручает-таки бабуле вожделенный том Шекспира, и та, удовлетворенная, вооружившись бархатной скатертью и ножницами, отправляется сооружать себе наряд, достойный королевы.

У Ивана, так естественно сыгранного Владиславом Демьяненко, который, конечно, давно не школьник, органика и психология подростка: он наблюдает отношения изолгавшихся родителей с максималистской непримиримостью, и он по-настоящему честен, какими бывают в пьесах Тупикиной только старики и совсем молодые люди; одним уже нечего терять, а другие достаточно не искушены, чтобы сложить свою жизнь по-другому. Отношения же взрослых — фарс. Лия прокрадывается в спальню после ночного свидания, надеясь проскользнуть незамеченной, и воровато прячет засос на шее. Пьяненький Георгий встречает супругу в ее нижнем белье и совершает свой каминг-аут в режиме клоунады. Владимир Шабельников — умный и тонкий актер, и в пьесе ему маловато материала, для того чтобы ситуативно, а не в монологах раскрыть психологию мужчины, который на все давно уже забил, а бессилие этого персонажа «называется» в сцене с дамой-психотерапевтом, на чьем плече он рыдает после ухода жены.

Действенное, меняющее ситуацию начало в пьесах Тупикиной и многих других ее современников, — женщина. Об этом стоит задуматься особо. Собственно, в русской драматургии это так еще со времен Островского. Но у этой действенности, конечно, есть своя изнанка — так, например, в пьесе Андрея Иванова «Сучилища» и многих других она синоним разрушительности.

Интонационный перелом в спектакле происходит с «каминг-аута» бабушки Геры, когда выясняется, что Лозинский на стене — вовсе не Лозинский, а возлюбленный Геры, с которым она когда-то не решилась связать свою жизнь, предпочтя надежного и скучного мужа-хирурга. И что Георгий, возможно, не сын своего отца. После этого течение действия замедляется, распадаясь на серию исповедальных монологов, где особенно хорош сомнамбулический Лии — Дарьи Шихановой, в котором она грезит о неком «внутреннем море». Ведь здесь вода, которой так боится 35-летняя Лия, — не только дежурная реминисценция Шекспира, а страх поступка, страх отпустить себя и сделать не то, что должно, а то, что присуще твоей природе, женской стихии. Эта проекция внутреннего дисбаланса вовне выражена в спектакле детскими наивными средствами — как объективация «моря внутри», как инсценирование побега к нему. Шум прибоя звучит из ракушки, какая хранится на комоде почти у любой семьи. Морская соль — из парфюмерного флакона для ванн. Морская синь — гуашь, которой Лия разрисовывает вертикальные панели из стекла.

В финале Лия действительно уходит из семьи. Уходит, поняв, что однажды смерть обрубит все возможности.

Этому поступку предшествует величественный уход бабушки — в бумажной короне, сооруженной из писем любимого человека, в торжественно тянущейся за ней мантии из столовой скатерти, с торжественным подъемом ковра — убогий символ семейного уюта торжественно перекрывает сцену, словно занавес в последнем акте трагедии об отдельно взятой непрожитой жизни, полной сожалений…

Лия тоже уходит, сказав Георгию: «А теперь давай поговорим». И это — в традиции европейской драмы, той самой, где еще ибсеновская Нора, прежде чем порвать узы, обращалась к Хельмеру: «Нам надо с тобой поговорить».

Пьеса Тупикиной декларативна, она игнорирует тонкости, но несет артикулированную позицию; оспаривает то, как это обычно у нас бывает. Мы не умеем расставаться «по уму»: потому что и его жаль, и самой страшно, и «все-таки родные люди», и освященная, в том числе великой русской литературой, традиция нести свой семейный крест, даже если он давно сгнил.

VII Международный фестиваль камерных и моно спектаклей LUDI

ДНЕВНИКОВЫЕ ЗАПИСИ

День 2-ой

«ПЯТЬ ИСТОРИЙ ПРО ЛЮБОВЬ»
Театр «Суббота» (Санкт-Петербург)
Режиссер – Татьяна Воронина

Жанр пьесы Елены Исаевой «Про мою маму и про меня» — «школьные сочинения в двух действиях» — сочинения десятилетней Лены для литературного кружка, в которых она описывает очень простые, близкие и понятные абсолютно каждому истории о взрослении, счастье, любви. Она переживала их сама или слышала от близких. Получается эдакое путешествие по жизни героини посредством ее рассказов. Вполне типичных, узнаваемых и проникновенных за счет наивности и лиричности повествования.
Действие в пьесе разворачивается как детская игра, в воображении Лены возникают образы героев ее историй: Мужчины, Женщины, Парня, Бабы Раи, каждый из которых играет по несколько ролей. Например, Женщина становится то школьной учительницей, то мамой лениной подруги, то женой гениального оператора документального кино Феликса.
Спектакль во многом следует за пьесой, но в режиссуре Татьяны Ворониной она становится более рельефной, обретает новые краски за счет точно найденных интонаций, мизансцен. Вдруг очень лиричная, сентиментальная история, благодаря укрупнению типического, возведения его в абсолют, перестает выглядеть просто наивной, приобретает нотки доброй иронии.
Спектакль получил название «Пять историй про любовь» и по жанру близок к ревю. Одновременно личные и универсальные истории приобретают яркую игровую форму, напоминающую калейдоскоп, фейерверк. Уже на входе в зал зрителя встречают знакомые мелодии. Сидящий на сцене Оркестрик из двух гитаристов и клавишника играет песни советского времени, слышанные хотя бы раз в жизни каждым по телевизору, старенькому радиоприемнику, на виниловой пластинке или в живом исполнении, вот также сыгранные на гитаре. В действие вплетены самые разнообразные композиции: «Et si tu n’existais pas» в исполнении Джо Дассена, «Московские окна», «Manchester Et Liverpool» (который, к слову, до сих пор ассоциируется с музыкой из прогноза погоды), «У моря, у синего моря», «Sway» — это узнаваемые темы разного времени, которые вызывают совершенно определенные ассоциации и настроение.
Воронина использует небольшое количество приемов, но именно простота подкупает. С какой легкостью актеры создают по несколько персонажей, кочующих из истории в историю, — только за счет маленьких, но характерных штрихов: чуточку изменив наряд, прицепив к платью белый цветочек, или повязав на шею шарфик, одев пальто, изменив походку. Театральность и условность позволяют актерам играть персонажей разных возрастов, от школьников до стариков.
Точно «жонглируя» ролями и даже красками внутри одной роли, создает образы Татьяна Кондратьева, исполняющая роль Женщины. В сценах занятий в литературном кружке она — Учительница, вещающая о том, что писатель должен выражать в произведениях свое «болевое сокровенное». Режиссер заостряет образ, делает его более комичным: у художника-то должна болеть душа, но, как ни иронично, у училки болит вовсе не она. Кондратьева, используя один предмет — колючий дедовский шарф, обыгрывает разные болезни. То заматывает горло и говорит осипшим голосом, перевязывает поясницу из-за прихватившего радикулита. Стандартные определения жанров сочинения она предпочитает не повторять снова и снова своим ученикам, а просто включает магнитофон с записью своего голоса и, стоя в стороне, попивает чай. Типичный образ учительницы, сделанный крупными мазками, собирательный, знакомый.
Но ирония здесь в паре с драматизмом, ведь все истории любви, рассказанные в спектакле, трагичны. Несмотря на немного наивную и сентиментальную подачу, сцены не лишены глубокого человеческого переживания. Как, например, история любви Бабы Раи (Анастасия Резункова) во время войны.
Несмотря на такую, казалось бы, разрозненную структуру, спектакль собирается благодаря образу главной героини Лены, связывающий вместе все истории. Режиссер делит роль на две партии: на сцене одновременно существуют две Лены разных возрастов. Лена маленькая (Кристина Якунина), которой десять лет, находится непосредственно внутри историй, становится их действующим лицом. В то время как Лена большая (Анна Васильева) — больше наблюдатель. Чуть отстраненно, с высоты своих лет она смотрит на себя десятилетнюю, рассказывая о чем-то подробнее, как бы со стороны, перебирая и перелистывая разноцветные тетрадки, те самые, в которые когда-то записала свои рассказы.
Пять историй про любовь в спектакле — словно пять станций на жизненном пути героев. В самом центре сцены лежит огромный сундук в форме старого чемодана, из которого актеры достают немногочисленный, только самый необходимый для истории реквизит. Все символично и продиктовано самой пьесой. Клубок красных нитей — как символ связи двух людей, их любви друг к другу: у Мамы (Марина Конюшко) и Лены, у Бабы Раи и Командующего армией (Владимир Шабельников). Красный воздушный шарик — стихотворное признание в любви Лены своему однокласснику Сереже (Иван Байкалов), он один среди зеленых шаров – других записок. Или бобины с кинолентой — непременный атрибут истории об операторе документального кино. В руках у героев маленькие чемоданы – багаж их жизни, который они прижимают к себе в ожидании прибытия поезда на их станцию: между историями на задник проецируется видео мчащегося поезда, а сами герои усаживаются на большой чемодан, как будто садятся в вагон. В этом-то вагоне в финале и оставляет свои сочинения Лена.

В субботу, 19 августа, артистов театра «Суббота» можно будет увидеть не только в родных театральных стенах, но и на улице, на открытой сцене фестиваля «Театральный Петербург на Книжных аллеях». Театр «Суббота» впервые принимает участие в проекте, организованном ведущим билетным оператором Петербурга Bileter (ДТЗК), и готов удивить зрителей своей программой. Накануне их выступления Peterburg2 встретился с директором театра «Суббота» Андреем Лобановым и узнал, чем живет театр сегодня.

_

Какую программу представите на фестивале «Театральный Петербург на Книжных аллеях»?

19 августа мы впервые будем участвовать в этом очень важном для города и городских театров культурном проекте Bileter (ДТЗК) на Малой Конюшенной улице. Наша программа, посвящена 80-летию Александра Вампилова, юбилей которого будет отмечаться в этот день по всей России. Это будет театрализованный концерт, в котором наши ведущие артисты в образах вампиловских героев из пьесы «Прощание в июне» расскажут о простых темах, волновавших замечательного драматурга: о проблеме выбора, любви, молодости, искренности. Во многом эти темы совпадают с тем, что волнует сегодня наш театр.

_

Вы принимаете участие в проекте «Театральный Петербург на Книжных аллеях» впервые. Какие возможности он Вам дает?

Он дает возможности рассказать о себе, встретиться с сегодняшним зрителем лицом к лицу, но главное пропагандирует театральное искусство нашего города в целом. Театрам необходимо сегодня выступать единым фронтом, поскольку гуманистические ценности, возможность прямого разговора человека с человеком на самые сложные темы практически полностью вытеснена массовой культурой телевидения, кино и интернета. Поэтому привлечение внимания к таким искусствам как театр, которые занимаются воспитанием личности человека, формированием его духовного мира очень важно. Хочется выразить благодарность Bileter (Дирекции театрально-зрелищных касс) и лично генеральному директору компании Сергею Викторовичу Назарову за то, что такой проект стал возможен в Петербурге, и за приглашение принять в нем участие.

Как прошло ваше театральное лето? Выезжал ли театр с гастролями, участвовал в фестивалях?

Ответ на этот вопрос может составить целое интервью. Лето в театре «Суббота» проходит как никогда интенсивно. В июне мы приняли участие в двух международных театральных фестивалях. Съездили в Орел на фестиваль «LUDI» со спектаклем «Пять историй про любовь» в постановке Татьяны Ворониной. Получили сразу два «Гран-При» – от главного жюри и от молодежного жюри. Но, конечно, самой важной оценкой была реакция публики. К театрам из Петербурга в других городах особое отношение, особый спрос. Зал был полон. Мы играли этот спектакль в театре, который в четыре раза больше нашего камерного зала на Звенигородской улице, и очень волновались. Но, в конце концов, все было замечательно, публика удивительно реагировала. Финальная овация, когда весь театр приветствовал артистов стоя, не оставила никаких сомнений в полном успехе.

Второй летней гастролью «Субботы» стала поездка в Сергиев-Посад на фестиваль «У Троицы». Конечно, в Сергиевом-Посаде главное – это великолепный монастырь, основанный Сергием Радонежским. Единственный драматический театр ютится в жилом здании в очень стесненных условиях. Но, тем не менее, там работают удивительные энтузиасты. У них хватает энергии и воли не только создавать спектакли, но и проводить международный театральный форум. Мы показали там спектакль «Глупов. Нашествие» по  Салтыкову-Щедрину. Этот спектакль сделан в стилистике балаганного театра с прямыми отсылками к реалиям нашего политического абсурда. Спектакль прошел хорошо, и снова нас принимали очень тепло!

Гастроли, которых в последнее время было у театра не так много, очень важны для нас. В Петербурге сложилось мнение, что у «Субботы» есть своя публика. Это, безусловно, так. И мы очень любим нашего зрителя. Но выезды за пределы Петербурга и большой зрительский успех показывают, что мы не варимся в собственном соку, а спектакли театра и темы, затронутые в них, востребованы самой разной зрительской аудиторией.

Кроме новых впечатлений, ощущения успеха и востребованности нашего искусства участие в фестивалях – это профессиональное общение. Профессиональный разбор коллег-практиков обогащают новыми идеями, открывают новые возможности, развивает. Поэтому и в новом сезоне мы будем активно участвовать в фестивальной жизни. Уже в ноябре театр отправится с одной из недавних премьер – спектаклем «#ПрощайИюнь»– на гастроли в Рязань.

Помимо гастролей летом произошли два очень важных события в нашей жизни: в середине июня мы закрыли 48-ой театральный сезон, причем закрыли его не только спектаклем, но и экспериментальным концертом с участием артистов театра. А уже с 28 июля вновь открыли двери для публики.

Что готовит нам новый театральный сезон? Какие премьеры ждут зрителей?

Среди радостных событий ближайшего месяца есть и грустное для нас и, наверное, для определенной части нашей публики событие – 25 августа мы в последний раз сыграем на нашей сцене легендарный спектакль «Субботы» «Ночь нежна» по роману Фицджеральда. Когда-то в 1990-е, в этом спектакле играл главную роль известный сегодня петербургский артист Михаил Разумовский, тогда он был молодым и начинающим. Постановка претерпела несколько редакций, сейчас на сцене версия 2008 года. Все эти годы спектакль пользовался неизменным успехом у публики, но так складывается театральная судьба, что пришло время проститься с этим спектаклем.

А если говорить о будущем, то наших зрителей в новом сезоне ждет много премьер. Уже осенью в театре должны состоятся премьеры двух новых работ, сейчас ведутся репетиции. В ноябре мы надеемся выйдет большая премьера, в которой занята почти вся труппа театра. Я говорю о комедии Уильяма Шекспира «Много шума из ничего». Ее ставит молодой, но уже известный петербургской публике режиссер Галина Жданова. Галя очень творческий человек, ученица В. М. Фильштинского, поэтому в спектакле обязательно будут эксперименты, новации и поиски нового театра. Это точно не будет традиционное прочтение, а скорее Шекспир сегодняшних молодых. «Суббота» изначально создавался как экспериментальный игровой театр, поэтому мы любим все новое и настоящее. А то, что делает Галина Жданова в театре нам кажется интересным и подлинным.

Октябрьской премьерой должен стать спектакль «Офелия боится воды» Ю. Тупикиной. Это двойная премьера: премьера спектакля и премьера пьесы молодого, но уже довольно известного российского драматурга. Работу над спектаклем ведет режиссер Андрей Сидельников, поставивший в театре комедию Вампилова. В формате классического русского психологического театра попытаемся поговорить о проблемах современных взаимоотношений внутри семьи. Тема острая и очень важная на наш взгляд. В спектакле заняты ведущие артисты «Субботы»: Андрей Гульнев, Владимир Шабельников, Анастасия Резункова, Владислав Демьяненко, Оксана Сырцова и Дарья Шиханова.

А в дальних планах новая встреча с режиссером Татьяной Ворониной. Она сделала в «Субботе» два совершенно замечательных спектакля, на которые всегда очень трудно достать билеты: «Пять историй про любовь» Е. Исаевой и «Спасти камер-юнкера Пушкина» М. Хейфеца – спектакль, получивший в прошлом году «Золотой софит» и вошедший в лонг-лист «Золотой маски». Татьяна Воронина будет репетировать знаменитую пьесу Александра Гельмана «Скамейка».

Есть еще планы о новых спектаклях для детской аудитории. Это важная часть нашей репертуарной политики. И надо отметить, что спектакли для детей пользуются популярностью.

Произошли ли какие-либо изменения в составе театральной труппы? Будут ли открыты новые имена?

Серьезных изменений в труппе по сравнению с прошлым сезоном нет. Надеюсь, приятным сюрпризом для наших зрителей и открытием станет дебют на сцене «Субботы» молодого артиста Евгения Чмеренко, который сейчас занят в репетициях комедии Шекспира. Кроме того, все мы очень надеемся, что новые спектакли по-новому раскроют таланты наших молодых: Владислава Демьяненко, Ивана Байкалова, Сони Андреевой, Варвары Смирновой-Несвицкой.

Есть мнение, что репертуарный театр гибнет. Согласны ли вы с этим? Почему?

Театр «Суббота» — репертуарный театр. Недавно мы открыли 49-й театральный сезон. Полет нормальный. Творческое самочувствие – прекрасное. Погибать не планируем.

Как вы относитесь к иммерсивному театру? Какие эксперименты хотелось бы осуществить?

То, что сейчас называется иммерсивным театром, «Суббота» прошла еще в 60-е и 70-е годы. Ведь именно наш театр в конце первым в СССР стал заниматься театральными акциями в нетеатральных пространствах. Сегодня мы ушли от этих жанров в сторону более привычного профессионального театра. Но мы с удовольствием, время от времени, возвращаемся к истокам. В самом начале нового театрального сезона театр «Суббота» вспомнит свою молодость и проведет несколько уличных акций в Петербурге. 10 сентября примем участие в фестивале, посвященном Сергею Довлатову «День Д». Сыграем наш старейший и знаковый для театра спектакль «Окна. Улицы. Подворотни», который создавался на рубеже 60-70-х гг. В то время «Суббота» играла свои спектакли на Рубинштейна, 13, неподалеку от дома, где жил Довлатов. Мы репетировали «Окна…», а мимо по Рубинштейна в тапочках бродил Сергей Донатович. Спектакль о том времени, о людях, их надеждах и чаяниях, о нашем родном городе, о времени, когда новостями и переживаниями делились не в интернете, а во дворе, очень лирический, в чем-то уже очень наивный и нестареющий. Так что приглашаем всех на Книжные аллеи в ближайшую «Субботу»и на наш спектакль в рамках «Дня Д».