Театр Суббота

«Вещь» (по пьесе А. Н. Островского «Бесприданница»). Театр «Суббота». Режиссер Андрей Сидельников, художник Николай Слободяник

On and on the rain will fall

Like tears from a star like tears from a star

On and on the rain will say

How fragile we are how fragile we are

Стинг

Мир «Вещи» — наше ближайшее будущее, когда ковид побежден везде, а главное — там, где он был обнаружен, и Китай как ведущая экономика планеты полностью захватил рынки. Во всяком случае, бизнесмены летают туда постоянно, рейсы авиакомпании «Волга» возят деловых людей во все города Поднебесной и обратно (на электронном табло, висящем слева перед зрителями, лишь китайские названия, не исключая и печально знаменитого города Ухань). Этот искусственный мир из металла, пластика и полиэтилена освещен неприятным светом множества неоновых трубочек, размещенных и сверху, и по стенам, что искажает реальные параметры пространства и делает его похожим на лабиринт.

Действие перенесено в зал ожидания аэропорта с его обязательными жесткими креслами, аппаратом для упаковки багажа и кафе для быстрого перекуса пассажиров. Место это заряжено тревогой и тянущей необъяснимой тоской. Хорошо тем, кто быстро его минует — шагает на борт самолета или, наоборот, приземлившись, спешит в такси. Но тем, кто безнадежно застрял тут, как Лариса (работает в общепите), как Упаковщик №2 Юлий Карандышев (обматывает чемоданы пленкой), даже как Харита (продает парфюмерию у нее брендовая линия ароматов Gudalov Ether Paris), вот им совсем тошно и душно. #Возьми_меня_в_полет — светящаяся надпись плывет по полу, когда несчастная Лариса Дмитриевна бежит за улетающим от нее Паратовым.

Режиссер с командой сочинили множество занимательных подробностей этого мира. Всевозможные хэштэги (#нетвоя #бесприданница в каждой семье страны), абсурдные рекламные слоганы, например: «У Гаврилы — дорого» (в кафе для дорогих гостей подают только дорогую еду) и проч. Курьер (конечно, с условно среднеазиатским акцентом) в зеленой форме Delivery разносит заказы, уборщик моющим пылесосом чистит пол, Паратов снимает красоту Ларисы на смартфон, а в финале удаляет видеофайлы, чтобы богатая невеста не нашла и не устроила скандал. Из Китая вместе с ним прилетает забавная пара «англичан», почему-то в купальных шапочках на голове: оказываются актерами по прозвищу Робинзон и Пятница, нанятыми для корпоративных праздников в Паратов-клубе… Можно долго продолжать. Перелицовка реалий пьесы XIX века и поиск соответствий в веке нынешнем увлекательный процесс, результат которого всегда очень нравится зрителям. Однако тут важно вовремя понять, что публике уже чуть ли не интересней смотреть на плазменную панель или на проекцию, транслируемую на пленку, чем на артистов. Экран притягивает взгляд, гипнотизирует современного человека, и переключение с живого на искусственное (коллизия спектакля, между прочим!) происходит уже не на художественной территории, а в зрительском восприятии.

Бодрые рекламные объявления неуместно включаются и прерывают течение грустной, какой-то неземной, хрустальной музыкальной темы Ларисы. Анатолий Гонье предложил неожиданную аранжировку песни Анны Герман «Кажется», и гитарные переборы наполнили акустическое пространство прохладными волнами. Человек с гитарой и с нарисованными на спине ангельским крыльями (Виктор Кренделев по программке — Стинг и ангел) — и альтер эго Ларисы, и ее бессильный ангел-хранитель. Не замечаемый никем пассажир неизвестного рейса, застрявший в зале ожидания, может лишь печально наблюдать за всем, что происходит. Только в финале он уведет Ларису за собой, в какой-то иной свободный мир, а пока вольные волжские воды плещутся лишь в воображении девушки, прикованной к скучному рабочему месту: она однообразным, мучительно покорным движением бесконечно протирает столик в кафе.

Герои спектакля, кто больше, кто меньше, уже поддались процессу «роботизации». Механические движения, ровные голоса. Режиссер намекает, что какие-то остатки переживаний все-таки имеются: герои носят черные очки, скрывающие выражение глаз (фаза 1), но иногда они их снимают (фаза 2. тревожный сигнал). Беда в том, что это решение чересчур прямолинейно, с одной стороны, а с другой — ничего особо и не меняется, когда персонажи открывают лица. Что фатоватый Паратов (Григории Сергеенко), что хищный и умный Кнуров (Владимир Абрамов), что энергичный и жесткий Вожеватов (Григорий Татаренко) — все это люди рациональные, холодные и словно лишенные объема. Такова же и Харита в исполнении Марины Конюшко: красивая, ухоженная женщина, добровольно принявшая роль «обслуги», по сути — той самой «вещи», и надевшая эту маску на лицо плотно, без зазора. Сопротивления живой материи (человеческого естества) как-то не чувствуется, поэтому нет подлинного драматизма.

Противостояние живого и автоматизированного, искусственного, механического (извод заложенного Островским конфликта «души» и «арифметики») проявляет себя в спектакле сразу, с самого начала, и развития у этой коллизии, в общем-то, нет. Рассказывается сюжет, а месседж выражен с ходу. Если знаешь пьесу, то и способ убийства Ларисы угадываешь с первой сцены. Героиня встает на аппарат для упаковки багажа и спрашивает. «А можно сильно ушибиться?» (как будто с высокого берега Волги вниз). Смерть настигает ее от руки неудачливого жениха-упаковщика — у него как раз есть нож для разрезания пленки.

Владимир Шабельников в Карандышеве играет узнаваемый типаж — мужичка-выпивохи с примитивным уровнем представлений о прекрасном. Званый обед для богатых знакомых Ларисы он, вырядившись в лучший свитер с оленями, устраивает в кафе в #счастливые часы (чтобы подешевле вышло), и деловые люди, видимо, привыкшие к лучшим ресторанам, с удивлением рассматривают принесенные им одноразовые коробочки с фастфудом. Но вот уже на этом обеде и после него, когда Юлий Капитонович впадает в пафос, обвиняет весь мир в своем несчастье и начинает преследовать всех своих обидчиков, включая Ларису, променявшую его на Паратова, — узнаваемость героя пропадает, и артисту ничего не остается, как прибегнуть к театральной декламации. Только так и можно разогреть себя для того, чтобы герой «вышел» на убийство. И все же оно смотрится бытовым криминальным случаем, а не результатом сложного душевного переворота… Обидно.

Получается, что история, рассказанная такими жесткими и вроде бы современными средствами, опять вырулила к мелодраме. Переживаем мы за Ларису за ее неудачную любовь, за ее необъяснимую доверчивость.

Елизавета Шакира — новое лицо в «Субботе», она дебютантка на профессиональной сцене, выпускница курса А. Я. Алексахиной этого года. Худая, ломкая, с тонкими руками, с резкими чертами лица, ее Лариса не мила и не очаровательна, но странно красива и совершенно не вписывается в рамки. Вот и предложить бы актрисе сложный эксцентричный рисунок роли, придумать какие-то выходки, чтобы чувствовался бунт непокорного особенного существа!.. Короткого рэпчика «Нет монет» маловато.

Лариса в роскошном платье с обнаженными речами становится моделью в Паратов-клубе, полагая, что становится его королевой. Обманулась, не поняла, не почувствовала… Ее простая песенка «Кажется» звучит трогательным и наивным призывом к непрошибаемому Паратову: «Может, сорвется с губ твоих слово „люблю“».

Сочинение музыкальной ткани спектакля в случае с «Бесприданницей» становится принципиальным режиссерским жестом, ведь пение — стихия героини, в том, как и что она поет, высказывается ее Душа, рвущаяся на свободу из сугубо материального мира. И, пожалуй, о героине «Вещи» и ее судьбе говорит также песня Стинга «Fragile» («Хрупкие»), элегантно, воздушно исполняет профессиональная актриса по имени Пятница.

Думаю Андрей Сидельников не только для оживления и чистой театральной радости включил в спектакль игровой дуэт Софьи Андреевой (Пятница) и Владислава Демьяненко (Робинзон). Эти персонажи пересыпают свою речь цитатами мировой классики и пародийно исполняют пластически сцены из «Служанок» Виктюка, но главке все-таки — их невысказанная, но подразумеваемая связь с Ларисой. Хорошо бы разобраться с тем, как Актеры относятся к тому, что они продались и их купили, какова неденежная стоимость этой торговой операции и чем она оборачивается для творчества. Не хватило разработки этих мотивов, сопряжения их в образном поле спектакля… И, боюсь, капустник с изображением лидеров мировой политики и куплетами в ночном заведении у Паратова так и остается потешной вставной сценой. А песня Стинга — красивым вокальным номером.

Когда сложные герои Островского превращаются в элементарные устройства, продукт высоких технологий, при всей точности вынесенного современному обществу диагноза возникает проблема упрощения художественного содержания, которое может быть выстроено на таком фундаменте.

В сентябре 2018 года на сцене театра «Суббота» состоялась премьера спектакля «Ревизор», поставленного режиссёром Андреем Сидельниковым по мотивам одноимённой пьесы Н. В. Гоголя. Спектакль вошел в лонг-лист театральной премии «Золотая маска» и участвовал в программе «Маска плюс» 2020 г.

Зрители попадают на пресс-конференцию, где городничий (Максим Крупский) собирается сообщить «пренеприятное известие». Сзади — рекламный баннер: «Гоголь. Ревизор». Повторяющиеся изображения портрета писателя как будто являются знаком некоего бренда. Такая частная, на первый взгляд, деталь помогает сделать акцент на том, что пьеса является не просто произведением, насыщенным историческим контекстом времени его создания: содержание оказывается вневременным, становится общим местом, нарицательным понятием, которое легко фиксируется на логотипе. На столе стоят микрофоны, стаканы с водой, таблички с именами участников конференции: «А. Ф. Ляпкин-Тяпкин», «А. Ф. Земляника» и т. д. Все чиновники носят офисные костюмы. Современные реалии служат не столько цели «приспособить» текст под текущую ситуацию, полностью перенести действие в наши дни, сколько цели раскрыть вневременной смысл, визуализировав его с помощью деталей и образов настоящего времени.

Сценическое пространство — такое же живое, как и само действие: баннер периодически раздвигается, расширяя границы сцены, открывая новые локации (например, гостиница, в которой остановился Хлестаков). Таким образом, оно оказывается полностью задействованным. Это расширение пространства также достигается благодаря использованию мультимедийных технологий — экранов, расположенных над сценой, превращающихся то в телеэкраны, то в экраны с записью камеры видеонаблюдения, по которым Анна Андреевна следит за городскими происшествиями.

В первом действии на экраны транслируется телепередача, которую ведут Добчинский (Иван Байкалов) и Бобчинский (Григорий Сергеенко). Они сидят непосредственно перед зрителями, а участники пресс-конференции смотрят «трансляцию» — ещё один эпизод игры с пространством зала, оно как бы разделяется надвое. Трансформация городских сплетников в телеведущих — очень тонкая режиссёрская находка: реплики «Чрезвычайное происшествие!», «Неожиданное известие!» становятся подводкой к новостному выпуску, который герои ведут, выполняя синхронные движения, тем самым в полной мере воплощая гоголевское замечание «чрезвычайно много помогают жестами и руками». Видоизменение социальных ролей героев с опорой на современность помогает подчеркнуть абсурд ситуации: ясно, что журналисты Добчинский и Бобчинский являются представителями «жёлтой прессы», тем не менее, их новость о петербургском чиновнике схватывается на лету, городское руководство смотрит эту передачу и легко верит экранам. Кроме того, эти персонажи оказываются местными бандитами, устраивающими беспорядки в городе. Детали, являющиеся приметами нашего времени, не идут вразрез с гоголевскими образами, они лишь расставляют яркие, своеобразные акценты, делая ту или иную жизненную ситуацию наиболее знакомой современному зрителю.

Хлестаков (Владислав Демьяненко), которого жители провинциального города принимают за высокопоставленное лицо, в спектакле Андрея Сидельникова становится типичным «тусовщиком», стремящимся удовлетворять свои желания за счет отцовских денег. Аляповатый костюм, манера держаться — всё выдает в нём человека пустого, однако он умело пускает пыль в глаза провинциальной публике, дрожащей перед известием о прибытии инкогнито, легко берёт деньги «взаймы». И тут же он получает своё место на пресс-конференции — на столе появляется табличка «И. А. Хлестаков». Очень живо отыгран эпизод появления Хлестакова перед чиновниками, когда он возникает из-за баннера (сперва мы видим лишь его тень — словно тот мистический образ Ревизора, заставляющий городские власти впадать в ужас).

Театр «Суббота» знаменит своими музыкально-танцевальными номерами, которые органично вписываются в композицию спектаклей. «Ревизор» — не исключение. Танцы Хлестакова, жены и дочери городничего под песни «Яблоки на снегу», «Выпьем за любовь», мечты чиновников, ожидающих свадьбу Марьи Антоновны и Хлестакова, сопровождаемые песней Любови Успенской «Кабриолет», погружают зрителя в вихрь, заражают актёрской энергией, живым импульсом.

Текст Гоголя в постановке Андрея Сидельникова практически не изменён, игра современными культурными кодами, которую считывает зритель, не противоречит идее пьесы. Яркий, музыкальный спектакль смотрится на одном дыхании и заставляет особенно остро почувствовать вневременную проблематику сквозь призму современных образов.

Я получила массу ярких эмоций! Тому причиной — театр «Суббота» и премьера спектакля «Вещь» по пьесе А. Н. Островского «Бесприданница».

С опаской отношусь к современным постановкам классики: слишком много промахов в последнее время я наблюдала. Но Театр «Суббота» меня поразил. «Вещь» — шедевр и, безусловно, одна из самых ярких премьер в нынешнем театральном сезоне!

История бесприданницы Ларисы буквально ожила в нашем времени. Теперь абсолютно не стоит бояться, что школьники не поймут это произведение и внутреннего конфликта главной героини. Современная канва прекрасно легла на сюжет Островского. И я очень рада тому, что это прекрасное произведение теперь станет доступнее подросткам.

Я очень благодарна режиссёру этого спектакля, Андрею Сидельникову за такую искреннюю оду любви к Женщине! Не верится, что он, будучи мужчиной, смог настолько тонко прочувствовать женскую душу!

Спустя более века с момента написания пьесы проблемы женщин во многом остались прежними. Мы все еще живём в мужском мире, где женщину нередко используют, как «вещь». Особенно там, где крутятся большие деньги и высокие статусы.

Боль, которую приходится проживать женщине, остается только в ее душе. От женщины требуют прощения и понимания. Женщину до сих пор готовы «распять» за малейшее проявление ее свободы и желаний, но мужчине позволено все. Даже  если женщина пережила насилие, первое, о чем у нее спросят: чем ты это заслужила.

Инсталляция турецкого художника Вахита Туны, состоящая из 440 пар чёрной обуви женщин, посвящённая жертвам домашнего насилия в Турции за 2018 год, яркое тому свидетельство. Такую стену плача и боли вполне можно установить и у нас. Откройте любые новости и посмотрите на то, что происходит. Но процент дел, которые просто начинают расследоваться в подобных случаях, ужасающе мал. Про вынесение приговора я вообще молчу.

Да, в случае с Ларисой физического насилия не было, но психологическое и моральное, обесценивание личности — это тоже насилие, причиняющее сильную боль, и оно приводит к непоправимым для женщины последствиям.

Пока я смотрела спектакль, весь мир перестал для меня существовать. Я видела только то, что происходило на сцене. Более того, я ощущала все пережитое Ларисой каждой клеточной своей души, кончиками пальцев я ощущала ее боль и надежду! И больше всего на свете мне хотелось защищать эту девочку!

Но мне хотелось защитить не только героиню. Я хотела сохранить эту хрупкость и красоту в каждой: в себе, дочери, всех девочках нашей планеты! Да, пусть это звучит громко, но в своей работе с болью человеческих душ я сталкиваюсь ежедневно, а с болью женщин и подавно.

Давление общества, семей и обязательств — все это плотным капканом сжимает горло женщины. От нее ждут идеального выполнения тысячи разноплановых ролей одновременно. И от очередного осознания этого мне стало страшно. Даже в наше время, когда возможностей защиты и степеней свободы у женщин стало гораздо больше, чем у Ларисы, ситуация кардинально не изменилась, потому что мышление людей меняется слишком медленно.

История «Вещи» получилась настолько актуальной и современной, что в каждом герое можно узнать своих знакомых или популярных «селебрити». Яркие акценты, ситуация с коронавирусом, стремление к лицедейству, которое дорого оплачивается, гастарбайтеры, покупки и продажи, материальное расслоение общества, «стерильность» социальных контактов, тенденция к ЗОЖ без учёта заботы о душе, статусы, социальные сети и море денег.

Все это так остро прозвучало на фоне холодных и обезличенных декораций, созданных Николаем Слободяником, что тоска по утраченным связям с нашей душой стала еще острее!

Хореография, свет, музыка, костюмы — все было настолько идеально и ёмко, что максимально погружало зрителей в происходящее на сцене. Браво всем сопричастным!

Актеры этого спектакля история отдельная: я поверила каждому и получила огромное удовольствие от их игры и таланта! Образы, которые они создали, были очень яркими.

А Елизавета Шакира, сыгравшая Ларису, меня буквально покорила! Ее игра и пластика были органичны и естественны. Мне показалось, что она сумела совместить в себе все самое глубинное и истинное от Женщины. Ее душа, красота, мудрость, любовь, принятие, вера, надежда, доброта и преданность могут подарить жизнь, но как же легко все это убить одним лишь желанием сорвать этот бутон, лишив его жизни!

Я была поражена, насколько прекрасной была эта юная женщина! И дело вовсе не в ее внешности: Елизавета, безусловно, очень красива, а в том, как она сумела прожить свою героиню и приоткрыла ее душу.

И я очень благодарна Андрею Сидельникову за то, что он так четко показал, что именно нарушение привязанности между Ларисой и ее матерью стало причиной того, что внутренняя ценность этой девушки была на нуле. Именно благодаря этому вся ее жизнь постоянно нуждалась в одобрении и заслуживании любви у тех, кто на это чувство не способен в принципе.

Для Ларисы всегда существовало лишь три варианта развития событий: стать женой, любовницей или умереть. И идея режиссёра в Ангеле-Хранителе, который молчаливо ее сопровождал все действие и встретил после смерти, где она наконец обрела свободу, была гениальной!

Клип Мадонны «Bad girl» 1993 года, где обыгрывается подобный сюжет, снят по мотивам истории Луизы Орайол, героини книги «В поисках мистера Гудбара». Она в поисках любви и спасения от депрессии разрушала себя алкоголем и беспорядочными связями. Лариса Игнатьевна избежала подобной участи благодаря тому, что «вышла из игры» раньше, но такое развитие событий вполне могло быть для нее реальным.

Благодаря спектаклю «Вещь» в Театре «Суббота» все мы прошли по краешку судьбы одинокой девушки и смогли заглянуть в ее душу. И теперь, я надеюсь, каждый из нас с большей эмпатией отнесется к тем, кто находится рядом, дабы еще чья-то жизнь не была бы так рано оборвана в повисшем прямом эфире…

В Театральной Олимпиаде, неожиданно для знатоков российского театра, также принимал участие небольшой петербургский театр «Суббота». Он был основан в одну из суббот 1969-го года и получил признание зрителей как студия молодых актеров, где ставили современные пьесы и экспериментировали с формами. 1980-ые годы были для театра периодом классического репертуара, частых переездов и отсутствия каких-либо выдающихся спектаклей. В прошлом году не стало основателя «Субботы», Юрия Смирнова-Несвицкого. Однако силами молодого поколения театр вновь заявил о себе успешными постановками и начал участвовать в театральных фестивалях в России и за рубежом.

Знаковой для новой эпохи в истории театра «Суббота» стала постановка гоголевского «Ревизора». Оформление задника с надписью «Гоголь. Ревизор» очень напоминает стиль правящей партии – «Единой России», сама пьеса разыгрывается как современная пресс-конференция, на которой с ревизором общаются губернатор и прочие «отцы города» в деловых костюмах. В верхней части сцены висит телевизор – и Добчинский и Бобчинский ведут эфир. Жена и дочь губернатора ходят в фитнес-клуб, носят брендовые вещи. Многие сцены наполнены забавными российскими реалиями: например, Хлестакову, которого приняли за ревизора, в трактире меняют грубую похлебку на доширак (по-японски правильно называется «каппу-рамэн», «рамэн в стаканчике» — прим.перев.). Известная всем классика не теряет актуальности, гоголевский сарказм по отношению к современной ему власти тонко перекликается с нынешними настроениями в российском обществе.

Режиссер спектакля Андрей Сидельников с этого сезона стал главным режиссером театра.

Перевела с японского Анна Рева (Вонтова).

По новой «Бесприданнице» театра «Суббота» стоило бы проходить Островского в средней школе. Режиссёр Андрей Сидельников так закрутил все шестерёнки и винтики спектакля «Вещь», что нынешним десятиклассникам сыр-бор вокруг одной старинной свадьбы с криминалом будет понятен на уровне реальности, данной в мемах и ощущениях. При этом почти весь хрестоматийный текст на месте, не исключая церемонных обращений по имени-отчеству. Разве что проданный пароход Паратова заменен на яхту, маскарад — на Хеллоуин, а в антракте персонажи сбегают со сцены, то бишь из аэропорта Volga airlines, когда звучит объявление о посадке самолета из Уханя.

Всё тут одно к одному. В любом аэропорту пассажиры ходят по размеченным не ими маршрутам. Вот и здесь местные хозяева жизни, и их обслуга (Гаврило — владелец китайско-глобалистской кафешки, Харита Игнатьевна Огудалова — продавщица в парфюмерном бутике, Карандышев — зловещий Упаковщик № 2) движутся по простейшим траекториям — прямо, влево, вправо, как фигурки в примитивной компьютерной игре. Так же и разговаривают — почти без выражения, сухо, по-деловому. Действие то и дело прерывается уморительными рекламными паузами: в них задействованы все «служащие», даже Лариса Дмитриевна, до поры до времени протирающая столы в сетевой бургерной. Исполняя социальные функции, персонажи носят чёрные очки. Испытывая какие-нибудь чувства, их на минутку снимают (и это мельтешение иной раз становится навязчивым).

Только у Ларисы Дмитриевны очков нет. Она единственная здесь — самая настоящая, причём в буквальном смысле. Елизавета Шакира совсем юна, ещё учится на курсе Анны Алексахиной в КиТе, обладает модельной внешностью и опытом в модельной карьере, но главное — она поразительно естественна. В её устах пассажи Островского обретают чуть ли не документальную достоверность — так брошенная возлюбленным девушка, решившая с горя выскочить замуж за старого докучного ухажёра, может изъясняться и сейчас (если отучилась в приличной гимназии, конечно). Устраивая подростковые сцены матери, она орёт Монеточкино «Нет монет». Удовлетворяя просьбы богатых поклонников во главе с Паратовым, превращает исполнение песни в торжественное выступление — на сцене, с микрофоном. И опус Анны Герман «Кажется» в версии госпожи Шакиры (но прежде всего саунд-дизайнера Анатолия Гонье) звучит так, будто это сочинение одной из бесчисленных новых звёзд youtube.

Кастинг (а не только хештеги и слоганы для соцрекламы типа «бесприданница в каждой семье») делает всё происходящее совершенно ясным. Понятно же, почему изысканная красавица Лариса Дмитриевна не пара упаковщику Карандышеву (Владимиру Шабельникову) с его пластикой компенсированного инвалида, чудовищным званым обедом из фастфуда, болезненной гордыней и — о боже! — старым свитером с оленями. Понятен по-европейски элегантный делец Кнуров (Владимир Абрамов) со своим подсчётом шагов (10 000 каждый день) и до поры до времени тайным подарком будущей содержанке — ошейником. Такой же, слегка декорированный под драгоценный чокер, носит Огудалова-мать (Марина Конюшко) — лощёная красотка без возраста, хорошо знающая правила игры, но не лишенная сочувствия. Понятен не только холодный живчик Вожеватов (Иван Байкалов), но даже совершенно невыразительный Сергей Сергеич Паратов (Григорий Сергеенко), эдакий человек без свойств со смартфоном и подвешенным языком — в таких-то и влюбляются трепетные девы, разве нет? Любовные признания, снимаемые Паратовым на телефон, — сцены острейшей интимности и одновременно чистейшего психологического насилия, как по учебнику. По сравнению с ними сцена ночи, проведённой с Паратовым за Волгой, то есть в «Паратов-клубе», — само целомудрие. Красноречивей всего в ней Fragile Стинга в мощном блюзовом исполнении Пятницы (Софьи Андреевой). Ах да, у Робинзона (Владислава Демьяненко) появляется незапланированная Островским поддержка — вместе с Пятницей пара актёров–ковёрных отлично разогревают холодную атмосферу аэропорта.

Сцена убийства, пожалуй, вышла наименее очевидной. Лариса Дмитриевна, обматывающаяся упаковочной плёнкой, и Карандышев, наклеивающий на неё полосу красного скотча, — это ещё полбеды. Послание на телефон, мол, «никто не виноват, я сама…» звучит отчего-то наигранно — и это жаль. Цыган Илья с гитарой (Виктор Кренделев), весь спектакль молча наблюдавший за происходящим, оборачивается прямо-таки Ангелом — он-то и провожает Ларису Дмитриевну в синие дали. Получается очень мелодраматично. Впрочем, саундтрек к этому с самого начала обязывает.

Сегодня я вынужден все чаще соглашаться с бананом: «Если быть вещью, то дорогой вещью!». Он чертовски прав, хотя всего лишь повторяет отчаянный вопль знаменитой «Бесприданницы» Островского.

В театре «Суббота» – премьера, эта старая пьеса выходит под новым названием «Вещь». Режиссер Андрей Сидельников в ней классических героев перебросил в наше время. Из сюртуков – в кроссовки, из газового – в неоновый свет.

Изображать классику в футуристическом духе – он следует своей обычной манере и его уверенность в такой наглядной актуальности, отдадим должное, передается зрителю. Другое дело – актуальной и нерешенной остается проблема того, что делать, оказавшись перед выбором: любовь и деньги? Знатоки сердец – драматурги – на него не отвечали, не было решения и у знатоков капитала.

Современник Островского Фридрих Энгельс писал: «Мы ответим на этот вопрос позже, когда вырастет новое поколение мужчин, которым никогда в жизни не придется покупать женщину за деньги или за другие социальные средства власти, и поколение женщин, которым никогда не придется отдаваться мужчине из каких-либо других побуждений, кроме подлинной любви».

Вторая сотня лет пошла, бананы вот и те определились, а мы все ждем новое поколение. «Вещь» поколения 2020 оценивал Виктор Высоцкий.

В театре сделанная работа – это как приобретенная дорогая вещь: ее нужно скорее показать. Тайное обладание здесь радости не принесет. Придите, посмотрите наш новый спектакль «Вещь», – скажут вам в театре «Суббота», обязательно предупредив, что так у них называется «Бесприданница» Островского.

АНДРЕЙ СИДЕЛЬНИКОВ, режиссер-постановщик, главный режиссер театра «Суббота»:

«Современному зрителю слово «бесприданница» непонятно. Оно не связано с тем, как оно звучало раньше. А вот то, что я – вещь, я бедный, что меня можно купить…»

Название спектакля подсказано одной из финальных сцен драмы Островского, в которой есть такая реплика Ларисы: «Они правы, я вещь, а не человек». Новое место действия — Аэропорт — также порождено текстом пьесы, где говорится, что Сергея Паратова ожидали с пароходом «Самолет». Аэропорт – как модель России сегодня.

В пьесах Островского важно присутствие Волги: Катерина в «Грозе» бросается в великую русскую реку, Лариса в «Бесприданнице» только думает об этом и уезжает за нее с Паратовым. В спектакле Волга – это авиакомпания, а также – пленка, в которую упаковывает вещи, и в том числе Ларису, служащий Карандышев. Мать Ларисы Харита Игнатьевна продает косметику фирмы «Эфир», что опять же является отсылкой к реплике, что Лариса – не земная, она – эфир.

В спектакле герои произносят реплики двумя манерами: одна стилизована под электронную (все подсчитано), другая – человеческая. Кроме того, оригинальный текст разбавлен некоторым количеством новых фраз, которые как бы призваны добавить актуального момента.

К сожалению, они не всегда хорошо уживаются с творением Островского. Еще одно существенное добавление – некий абстрактный персонаж, гитарист, который присутствует на сцене наряду с действующими лицами пьесы.

В целом у зрителя должно остаться яркое впечатление, и, уходя со спектакля, он сможет сказать: «Да, «Бесприданница» – это совершенно улетная вещь»!

«Вещь». По мотивам пьесы А. Н. Островского «Бесприданница».
Театр «Суббота».
Режиссер Андрей Сидельников, художник Николай Слободяник.

Короткое и сухое название — «Вещь». Оно горит красным неоновым светом. Именно так Андрей Сидельников решил назвать свой спектакль по пьесе А. Н. Островского «Бесприданница». Сочетание, которое сразу оттесняет на второй план мелодраматический сюжет пьесы, оставляя голую суть: в этом мире все продается и покупается, вопрос только в цене.

Спектакль Театра «Суббота» стремится к остросоциальному высказыванию. Режиссер переносит героев в мир наступившего будущего, где концентрированная реальность выплескивается на зрителя какофонией и слепящим неоновым блеском, обличая массовую культуру и общество потребления.

Художник Николай Слободяник создал холодное стерильное пространство: прозрачные пластиковые стены, неоновые лампы. Задняя часть сцены отделена от зрителей полиэтиленовой пленкой, на которую бегущей строкой проецируются рекламные фразы-слоганы («бесприданница в каждой семье страны») и привычные маркеры нашей реальности — хэштеги (#нетвоя, #еданалету, #паратовклуб etc.).

Металлические стулья спинка к спинке, чемодан. Место действия — аэропорт. Зал ожидания, где герои заперты в длящемся «сейчас», в бесконечном повторе однотипных действий и звуков. Режиссер выхолащивает живое — глаза персонажей скрыты за темными стеклами очков, они мало напоминают живых людей. Скорее — механических кукол или роботов, которые выполняют определенные функции: встречают, упаковывают, протирают столы, собирают заказы для Delivery Club. Мокий Парменыч (Владимир Абрамов), весь в черном, с шейным платком и седыми волосами, собранными в хвост, ходит по заданной квадратной траектории, считая шаги. В спектакле он обретает почти мефистофелевские черты. Огудалова (Марина Конюшко) с ограниченным набором жестов рекламирует и продает парфюм «Gudalova Ether Paris». Карандышев (Владимир Шабельников) стрекочет канцелярским ножом, в предлагаемых обстоятельствах он — Упаковщик № 2. Лариса (Елизавета Шакира) — официантка в кафе быстрого питания, раз за разом она протирает стол, а временами застывает в неестественной рекламной позе с улыбкой-маской на лице.

Текст спектакля пестрит аллюзиями, звучат цитаты из «Гамлета» и чеховской «Чайки». Комический дуэт Робинзона и Пятницы (Владислав Демьяненко и Софья Андреева) то пятнает «Служанок» Виктюка в пантомимическом этюде под песню Далиды, то разыгрывает сценки, достойные резидентов Comedy Club. Актеры сохраняют иронию по отношению к своим персонажам и даже успевают подмигнуть фильму Эльдара Рязанова в сцене приезда Паратова. На вопрос «кто приехал?» Карандышев отвечает: «Ваш!» И через паузу добавляет: «Мохнатый шмель…»

Мы быстро подключаемся к этой реальности, реагируем сдавленным смешком на шутки, ловя ощущение, что снова бессмысленно пролистываем ленту фейсбука или инстаграма, где на нас ежесекундно агрессивно и бесцеремонно обрушивается весь мусор масскультуры XXI века. Здесь важно не быть, а казаться. «Лгать и притворяться», — говорит Лариса, примеряя на себя кукольные движения. Ее красоты абсолютно достаточно для мира, в котором внешнее важнее содержания. Паратов Григория Сергеенко — не фат и не обольститель, он сдержан и отстранен, а его индивидуальность стерта костюмом-тройкой. Не один такой, а один из. Он — бизнесмен, и это полностью его определяет. Паратов любит дорогие и красивые вещи, которые привык покупать и продавать. Глаза ему заменяет камера смартфона, которую он все время направляет на Ларису, снимая ее лицо, ее глаза и волосы. Она — красивый фрагмент реальности, который он сохранит даже не в своей памяти, а в памяти телефона, чтобы выложить потом в инстаграм, поставив хэштег #нетвоя. И этого достаточно.

Лариса единственный живой персонаж в этом спектакле. Ее сопровождает нежная мелодия песни Анны Герман «Кажется», и эти музыкальные всполохи, когда Лариса танцует за толщей полиэтиленовой пленки, — единственный момент спокойствия и тишины, когда, очнувшись, можно сделать вдох. Видит ее в эти мгновения лишь пассажир с гитарой, который ожидает своего рейса. В программке он обозначен как Стинг и ангел. Лариса Елизаветы Шакиры по-детски верит, что все загаданное «непременно сбудется», что «печаль развеется и беда откажется». В ней не ослабевает надежда вырваться — улететь. Она мечется по аэропорту, таская за собой чемодан на колесиках, в тщетной попытке догнать Паратова.

В чемодане у Ларисы оказываются свадебное платье и упаковка таблеток. Два пути. Другого не дано. Она не в силах отважиться и сделать иной выбор, кроме как подчиниться — стать дорогой вещью. Лариса надевает темные очки и мамин подарок — ошейник с металлической цепью. Карандышев, выполняя функцию «упаковщика № 2», обматывает ее полиэтиленом, как очередной чемодан на конвейерной ленте. А потом резко острым лезвием рассекает пленку.

Последние слова Ларисы о том, что она всех любит и никого не винит, звучат в прямом эфире инстаграма. Гаснет экран — заканчивается жизнь. И никаких чувств.

Спектакль Андрея Сидельникова «Вещь» в театре «Суббота» только на первый взгляд может показаться модной поверхностной актуализацией творчества А. Н. Островского — с переодеванием в современную одежду, неоновыми огнями витрин и навязчивыми рекламными слоганами.

Пьеса «Бесприданница» ведь и сама при чтении напоминает хай-тек версию какого-нибудь «Банкрута» или «Грозы». Российские купцы-самодуры тут бегло читают французские газеты, говорят по-английски, катаются, словно к себе домой, на Всемирную парижскую выставку.

Так что определенное сходство местного богатея Мокия Парменыча Кнурова (Владимир Абрамов) с французским модельером Шарлем Лагерфельдом, а также наличие в небольшом волжском городе международного аэропорта не кажутся такими уж смелыми допущениями.

Аэропорт и сеть фастфуда при нем — «градообразующее» предприятие Бряхимова. Здесь трудятся абсолютно все обитатели населенного пункта. И скромный упаковщик багажа Карандышев (Владимир Шабельников), и скучающая официантка Лариса (Елизавета Шакира), и оборотистая содержательница собственного парфюмерного бренда «OGUDALOW» Харита Игнатьевна (Марина Конюшко).

Пассажиры и обслуга, хозяева жизни и челядь, короли и шуты давно уже разделились тут на два непересекающихся биологических вида — как элои и морлоки у Герберта Уэллса или Мадам и служанки у Жана Жене.

Единственным уязвимым элементом этой стройной и (увы) по сей день актуальной картины русского мира оказываются отношения Ларисы с Паратовым (Григорий Сергеенко). Ни эффектные танцы, ни хит Монеточки, ни гуляющий по аэропорту грустный ангел с внешностью Стинга (Виктор Кренделев) не в силах скрыть того факта, что история обманутых девичьих грез и коварного соблазнителя осталась там, где и должна была, — в последней четверти XIX века.

Петербургский театр «Суббота» открыл 52-й сезон премьерой. Главный режиссер Андрей Сидельников поставил спектакль «Вещь» по мотивам пьесы «Бесприданница» Островского. Корреспондент «РГ» побывала на премьере и поговорила после спектакля с режиссером.

Девушка из небогатой семьи Лариса Огудалова, красавица, но бесприданница, оставлена барином Паратовым, вскружившим ей голову и уехавшим. Ему нужна богатая невеста — брак по расчету, золотые прииски в придачу. Лариса собирается замуж за нелюбимого человека — бедного чиновника Карандышева. Внезапно в город возвращается Паратов.

Сюжет пьесы, написанной с 1874 по 1878 год, в театре «Суббота» перенесен в наши дни. Современное прочтение классики. У Островского действие происходит в Бряхимове, большом вымышленном городе на Волге. У Сидельникова — в аэропорту вымышленного города. «Волгой» названа авикомпания. У автора в тексте читаем:

Паратов. Так вы меня, Василий Данилыч, с «Самолетом» ждали?

Вожеватов. Да ведь я не знал, что вы на своей «Ласточке» прилетите; я думал, что она с баржами идет.

На сцене — зал ожидания. Люди-роботы в темных очках. Хэштеги на экране: #вожеватов, #нетвоя, #яишка, «#бесприданница В каждой семье страны». Вожеватов — представитель торговой фирмы. Но и у Островского это представитель богатой торговой фирмы, покупающий у Паратова пароход «Ласточка».

Небогатый чиновник Карандышев превращен в упаковщика чемоданов в аэропорту. Лариса работает в ресторане быстрого питания. Ее мама — администратор бутика в аэропорту. Все логично, в духе времени.

В роли Ларисы Огудаловой — Елизавета Шакира, недавняя выпускница Санкт- Петербургского института кино и телевидения (мастерская народной артистки России Анны Алексахиной). В других ролях: Марина Конюшко (Харита Игнатьевна Огудалова), Владимир Абрамов (Кнуров), Григорий Сергеенко (Паратов), Владимир Шабельников (Карандышев), Иван Байкалов (Вожеватов), Максим Крупский (Гаврило, владелец ресторана), Владислав Демьяненко и Софья Андреева (актеры).

Сколько стоит человек?

Время от времени вижу в театрах возмущенных зрителей: «Безобразие! Верните деньги за билеты. Это не Чехов (Горький, Тургенев…)» Не принимают современное прочтение. Вы готовы к такому бунту?

Андрей Сидельников: Мы сыграли премьеру, и никто пока не возмущался, наоборот, услышали такой отклик: «Это про нас. Мы незаметно становимся вещами. В суете забываем про чувства, про настоящее». Зрители приняли спектакль. Да, действие перенесено в наше время, но звучит текст Островского. Понимаете, в этом-то и интерес — почувствовать, насколько актуальна и современна наша классика. Мы со школы привыкли к тому, что русская классика — это скучно, непонятно. Но почему? Потому что не про нас, а про каких-то далеких дворян в красивых костюмах, диких купцов, говорящих на непонятном языке. А нам с художником спектакля Николаем Слободяником показалось, что эта пронзительная история из нашего сегодняшнего мира.

Почему «Вещь»? Считаете, непонятно юному зрителю слово «бесприданница»? Устарело?

Андрей Сидельников: Название «Бесприданница» созвучно, на мой взгляд, с сегодняшними сериалами («Содержанки», «Любовницы»). Мне кажется, то время (XIX век) приходит в наше и тексты звучат актуально. Там были дельцы, они вертели делами, имели пароходы. Так похоже на наши дни! И сейчас все можно купить, продать — яхты, рестораны, любовниц. Купец — бизнесмен, суть та же.

В пьесе Карандышев говорит Ларисе: «Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на человека, — человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь. Ну, если вы вещь, — это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может». Для меня эта тема самая важная. Лариса осознает, что она вещь — как шуба, машина, должна кому-то принадлежать, ее можно взять напрокат, купить, пользоваться, выбросить…

История про женщину, про то, как незаметно люди превращаются в вещи. Всем, и мне тоже, хочется выглядеть по-другому, моложе, круче, быть еще кем-то, а не собой… Люди забывают обо всем человеческом, становятся «функциями». Почему мы и обозначили персонажей: официант, упаковщик, владелец ресторана, гастарбайтер, представитель торговой фирмы. То есть профессия сильнее человека, она — камертон.

Лариса — единственная живая героиня, вокруг нее роботы, одни имеют деньги, другие хотят иметь их. Она умеет любить, дышать, быть свободной, поэтому не выживает. Если у Островского она находится на содержании у мамы, женихи ее одаривают, то у нас девушка работает, хочет вырваться от зависимости, сохранить себя.

Кто бы что ни думал, но я уверен, что современный человек хочет быть человеком, а не вещью.

«Островский сейчас актуален как никогда» — так говорили и 20 лет назад, и сегодня. Почему, на ваш взгляд?

Андрей Сидельников: В ХХ веке у нас в Советском Союзе все было общим, частной собственности не существовало, не было дельцов, бизнесменов, которые владели пароходами, самолетами. А у Островского ведь многое в драматургии связано не только с гуманитарными вопросами, но и с товарно-денежными отношениями. 40-50 лет назад наши родители могли лишь представлять, что такое «продать бизнес», а ведь именно это и делает Паратов. Трудно было представить, как можно прокатиться на ярмарку в Париж, что предлагает главной героине богач Кнуров. Поэтому нередко постановки по классике были историческими экскурсами в прошлое. Но мы давно вернулись во времена Островского, а все боимся порой это признать и принять. Есть те, кто зарабатывает фантастические деньги, могут купить все что угодно, вплоть до любви, человека. Капитализм существует и подчас принимает страшные формы. Об этом мы говорим в спектакле «Вещь». И если в прошлом важнее был вопрос «чего стоит человек?», то в настоящем гораздо актуальнее «сколько он стоит?».

Факты

История свидетельствует: в 1878 году премьерные спектакли по «Бесприданнице» в Москве и Петербурге вызвали протест у зрителей и театральных критиков. Писали, что «драматург утомил всю публику вплоть до самых наивных зрителей», мало кому интересна история о «глупенькой обольщенной девице». Признание пришло позже — уже после смерти Островского. С тех пор театральные подмостки и киносъемочные площадки увидели немало вариаций хрестоматийной пьесы. Как примут новую версию в Петербурге нынче?

15 и 16 сентября в театре «Суббота» зрителям представится возможность посмотреть на «Бесприданницу» А.Н. Островского с нового ракурса. Постановка под названием «Вещь» Андрея Сидельникова заслуживает внимания. И на это есть как минимум пять причин.

«Вещь» актуальна. Сцена представляет собой зал ожидания в аэропорту будущего в стилистике «Зала ожидания» Йоса Стеллинга. Словно сошедшая с картины Эдварда Хоппера официантка в бесконечном рефрене вытирает прилавок, танцует под мелодичную гитарную музыку и каждые 10 минут замирает в рекламной паузе. Двое других официантов, как персонажи Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо», ждут прибывающих пассажиров, дезинфицируют столик в кафе с рекламным слоганом «У Гаврилы дорого» и вводят зрителей в суть происходящего. В этой футуристической реальности текст 19 века звучит из уст людей-роботов с застывшими лицами и механистическими жестами, их глаза спрятаны за солнцезащитными очками. Сцена разделена стеной из полиэтиленовой плёнки, в которой чувствуется намёк на культуру упаковки, презирающей содержимое. Это мир слоганов, неоновых вывесок и хэштегов. Здесь свадьба важнее любви, а внешность – ума.

Второй повод успеть посмотреть спектакль «Вещь» — пробуждение чувств. Драму Островского о холодном бессердечии мужчин, продающей дочь матери-попрошайке, а также наивной, обольщённой и брошенной Ларисе большинство знают по художественному фильму «Жестокий романс». Составить конкуренцию высокомерному таланту Никиты Михалкова и горячей романтичности Ларисы Гузеевой непросто. И отдельный плюс постановки в том, что актёры театра «Суббота» не стали бледными копиями выдающихся актёров «Мосфильма», а создали свои вполне достойные образы. Исполнивший роль Сергей Сергеича Паратова Григорий Сергеенко не столько высокомерен, сколько держится отстранённо и с достоинством, нетороплив и содержателен. Он, словно кинорёжиссер, заметив в Ларисе красоту, особенно ярко озарённую любовью, превращает каждое ее движение и взгляд в произведение искусства, транслируемое в виде фильма на экран. Так постановка не только не спорит с кинематографом, а дополняется им впуская в сценографию технические эффекты, чтобы уже на языке кино выразить восхищение цветущей красотой девушки. Юная Елизавета Шакира создала Ларису меланхоличной и хрупкой, бунтующей на последнем дыхании перед тем, как вслед за остальными персонажами надеть солнцезащитные очки, обрести стальной голос и адаптироваться. У этой девушки в силу юности нет компромиссов: либо жертвенная любовь — ради развлечения друзей любимый может и пристрелить, либо жизнь с неприятным ей человеком, за которого бесконечно стыдно из-за его тщеславной прихоти дотянуться до высшего общества. Роль Юлия Капитоныча Карандышева исполнил Владимир Шабельников. В постановке «Вещь» он упаковщик. Только в итоге упаковывает он не чемодан, с которым всё пытается догнать Паратова Лариса, а саму девушку.

При этом не стоит думать, что жанр драмы приведёт исключительно к сентиментальным чувствам. Одно из самых больших достоинств спектакля и третья причина его посмотреть заключается в том, что «Вещь» рассмешит. В постановке множество забавных эпизодов, включая рекламные слоганы, диалоги официантов и, прежде всего, Робинзона и Пятницу. Словно Конферансье и Салли (Лайза Миннелли) из фильма «Кабаре» эта восхитительная парочка (Владислав Демьяненко и Софья Андреева) своими пародиями, музыкальными и танцевальными номерами, а также клоунадой создают контраст мелодраматичности основной сюжетной линии. Есть комические моменты и у мамы Ларисы, которая в образе, созданном Мариной Конюшко, оказалась даже более соблазнительной чем дочь.

Четвёртая причина – та, ради которой многие ходят в театр и читают книги. Во время просмотра спектакля волей-неволей придётся задуматься. Например, о том, что вещизм или объективизация – столпы капиталистического общества, в котором всё продаётся и покупается, в том числе и люди. Используя как оправдание — разочарование в высоких чувствах женщины и мужчины стремятся продать себя подороже. Семья, счастье, любовь остаются просто словами там, где в душу человеку заглянуть некогда. Героям холодно и пусто. Никто не сочувствует Ларисе, но и в ней сочувствия к другим нет. Попытка догнать ускользающего за миллионами равнодушного к ней мужчину мало напоминает любовь. Больше это похоже на игру в жертву или преследователя.

И последняя пятая причина кроется в том, что современное искусство и современный театр — это всегда отражение нас самих «здесь и сейчас». И если в зеркальной поверхности видно только тело, то в театре раскрывается и душа. В живом взаимодействии камерных залов, где до актёров рукой подать, исчезает четвёртая стена и наступает момент взаимопонимания, который может помочь увидеть себя с нового ракурса, измениться или принять.