Театр Суббота

29 июля на сцене театра «Суббота» кипели античные страсти под философско-психоделическим соусом в премьерном спектакле Андрея Сидельникова «Марево любви». В основе постановки – сюжет комедии Пьера Карле де Мариво «Торжество любви» и пьеса Клима «Марево Мариво». Премьера состоялась 23 июня 2021 года.

«Марево любви» — мираж, новая реальность или сюрреалистический вневременной сон об античной Спарте, философских учениях в саду и борьбе за власть, в которой побеждает не сильнейший, а любящий. Это постановка, призванная удивлять, озадачивать и заставлять размышлять о смыслах в самых глубоких философских терминах.

Первое, что удивляет зрителей – это обилие красного цвета. Декорации представляют собой кроваво-красные, мягкие, пружинящие кубы и параллелепипеды. Баки и кувшин тоже красные. Даже одежда персонажей либо белого, либо красного цвета.

Зрителей встречают харизматичный садовник Димас (Григорий Татаренко) в красно-белом спортивном костюме и не менее обаятельный слуга Арлекин (Иван Байкалов) в белом костюме. Перед началом спектакля они игриво убирают мусор, шутливо и по-дружески помогая всем собравшимся естественным образом влиться в происходящее, а затем интригуют зрителей словами, что понять спектакль удастся не всем.

Что же такого в этой постановке, над чем предстоит поломать голову? Во-первых, сам текст комедии французского драматурга Пьера де Мариво. Не просто так его имя дало понятие мариводажа, то есть изысканного стиля, представляющего собой смесь метафизики и тривиальности. Язык его персонажей — маска, за которой скрыты психологические нюансы.

В центре сюжета – юная, властная, высокомерная и прекрасная царица Спарты Леонида (Анастасия Полянская). У нее есть цель и коварный план. Леонида хочет пробраться в сад, куда женщинам входить запрещено, чтобы завоевать сердце Агиса (Артем Лисач), а потом выйти за него замуж. Для того, чтобы осуществить этот план, Леонида и ее служанка Корина (Снежана Соколова) переодеваются в мужчин, берут себе имена Фокион и Гермидас, и отправляются в путь.

Мариво создал двух идеальных женских персонажей, способных соблазнять как мужчин, так и женщин, чтобы потом обрести над ними власть. И если Леонида полностью держит себя в руках, двигаясь к намеченной цели в уверенности, что даже «дождь должен идти только тогда, когда в нем есть необходимость», то Корина вовсю пользуется своими способностями без малейшего смущения, получая от Агиса все, что пожелает.

Пьеса, написанная в эпоху Просвещения, могла бы показаться в наши дни тяжеловесной, даже несмотря на закрученный и довольно фривольный сюжет. В основе постановки не только текст комедии, но и пьеса модного, современного, авангардного драматурга Клима (Владимира Алексеевича Клименко), известного тем, что он постулировал театр, лишенный стабильности. Вдохновленный даосскими техниками, Гурджиевым, Кастанедой и ушу, Клим изобрел «нулевой ритуал», в котором человек собирает себя из пустоты в театре, представляющим собой «золотую сферу мгновения».

Здесь кроется второй пласт постановки, который неизбежно вызовет массу вопросов. Агис в белых брюках с обнаженным торсом делает комплексы упражнений Цигун, стоит в позе дерева из йоги, просветленно играет на ханг драме. Сияя в свете софитов, Агис производит на зрителей совершенно космическое впечатление ангелоподобного или божественного существа. И только встретив переодетых в мужчин девушек, он становится более приземленным, когда сознается, что до этого мгновения никогда не чувствовал.

В постановке есть еще очень много отсылок к духовным практикам. Обитатели философского сада медитируют, созерцают зрителей в позе лотоса, сложив руки в молитве. На перчатках Леонтины (Оксана Сырцова) изображены глаза. Подобные изображения были на амулетах: «Рука Инанны», мудре Будды, Хамсе и других. Леонтина на первый взгляд также производит впечатление всевидящей или всемогущей ведуньи, которая с запредельной отдачей заставляет сопереживать, обнажается душевно и физически и выражает настолько глубокие чувства, что это никого не оставляет равнодушным. Но, все же, ее взгляд оказывается затуманен, и царице удается обвести Леонтину вокруг пальца.

Брат Леонтины — философ Гермократ (Владимир Шабельников) – мудрый и одновременно способный на сопереживание учитель. Он объясняет ученикам, что человек – это существо, ищущее смысл, не стоит вешать нос, так как иначе звезд увидеть не удастся, а красота – королева, которая правит очень недолго. Ученики (Валерия Ледовских и Павел Лебедев) дискутируют о том, насколько понятие «мужчины» — ложная идея, вспоминая Аристотеля и Платона. И это третий момент, на котором понимание происходящего может быть затруднено. При этом именно в этой сцене проявляется вся глубина постановки.

Когда хрупкая, едва стоящая на ногах, царица Леонида сначала убеждает всех вокруг, что царица, то есть она сама – всего лишь дура, а потом вдруг генерирует невиданную силу духа и как великий оратор произносит великолепную речь, в основе которой идея, что философ мыслит головой, а народ – животом, у Агиса нет ни единого шанса отказаться стать ее мужем, а зрителям становится однозначно понятно, что не зря еще в первом действии было сказано: «Бойтесь Женщин! В своих желаниях они не знают меры!».

И наконец, самый основной момент этой постановки, который обязательно вызовет недоумение – это внешний вид героев. На девушках военная форма, бронежилеты и кепки. В руках автоматы. На обитателях философского сада – белые балахоны. На головах настолько странные шапочки, что может возникнуть сомнение, а не намек ли это на то, что все происходящее – некая иллюзия или сон в психиатрической больнице?

Сюрреализм постановки не только во внешнем облике героев, он и в подборе музыки, контраст которой чувствуется особенно в начале. «Дельтаплан» Валерия Леонтьева, «Миллион алых роз» Аллы Пугачевой и релаксационная или современная музыка то вызывают ностальгические воспоминания из детства, дарят ощущение легкости, свободы и невесомости, или создают ритм действия, то вводят в состояние транса, в котором каждый зритель поймет в этой пьесе что-то свое.

Так ли уж изменился мир с античных времен, если войны до сих пор продолжаются, хотя, что может быть большим безумием, чем война? Что важнее: деньги или талант? И есть ли вещи важнее, чем любовь? Или вся античная философия – это просто витиеватое объяснение в любви? Сколько бы категорий ни изобрели философы, а на спирали знаний на каждом новом витке нужно все начинать сначала, только уже на новом уровне, и если делать это с любовью к себе, миру и своему делу, то можно увидеть и понять много всего интересного.

Французский драматург Пьер Мариво одарил этот мир не только несколькими десятками пьес и романов, прослыв мастером психологических нюансировок, но и понятием мариводаж, подразумевающем изысканный, местами манерный слог и такой же стиль. Герои произведений Мариво изъясняются, как правило, иносказательно, тщательно маскируя свои чувства и намерения за масками — как буквальными, так и метафорическими.

Режиссер Андрей Сидельников взял за основу пьесу «Торжество любви», написанную в 1732 году, но переработанную современным драматургом Климом, и в итоге получилось «Марево любви». Две красавицы проникают в закрытый мужской клуб, облачившись в мужскую одежду. Одна из героинь влюбляется в героя, тот отвечает ей взаимностью. Но как признаться в своих чувствах? Все блуждают в любовном тумане, пытаясь найти путь друг к другу.

Художник-постановщик Николай Слободяник придумал целую серию эффектных перемен, преображающих камерное пространство театра «Суббота»: здесь будут летающие рыбы, временами сцена будет выглядеть как марсианская поверхность, возникнут лесенки, ведущие непонятно куда, и льющаяся из ниоткуда музыка. Добавить к этому остроумные шутки, трюки, танцы и отменную актерскую игру, и получится яркий, полный эксцентрики спектакль, да еще и со счастливым финалом.

В ролях: Владимир Абрамов, Иван Байкалов, Максим Крупский, Павел Лебедев, Валентина Лебедева, Валерия Ледовских, Артем Лисач, Анастасия Полянская, Снежана Соколова, Оксана Сырцова, Григорий Татаренко, Владимир Шабельников, Дарья Шиханова.

Спектакль «Сталлоне Любовь Корова» – вторая премьера в новом пространстве «Флигель» театра «Суббота».

Пьесы «Кто храбрее Сильвестра Сталлоне» ижевчанки Анастасии Шумиловой и «Корова» драматурга из Рыбинска Лены Петуховой стали лауреатами конкурса коротких пьес «Stories», который уже два года подряд проводит «Суббота». И вот, наконец, постановка.
Кирилл Люкевич, режиссер спектакля, составил из двух пьес дилогию.
Про «Кто храбрее Сильвестра Сталлоне» можно сказать, что это женская версия романтических отношений. «Корова» – о том, как любящий мужчина пытается справиться со смертью жены. Первое, что бросается в глаза, это вопиющая молодость героев спектакля. Кажется, всё, что они переживают, – только репетиция будущих, уже более зрелых отношений. Каждый из любовных романов лирической героини пьесы «Кто храбрее Сильвестра Сталлоне» – о том, как часто наши чувства зависят от эстетических пристрастий. И о том, как мы себя и своих любимых встраиваем в эту «вертикаль». Героиня встречается с разнообразными мужчинами – проекциями литературных идеалов (поэты Григорий Дашевский, Борис Рыжий). Но реальность отношений не выдерживает испытания. Одни возлюбленные не соответствуют планке, которую ставит им героиня, для других уже она оказывается недостаточно хороша. А еще в ее полубессознательном сидит Сильвестр Сталлоне времен «Скалолаза», который просто возьмет тебя на руки и скажет: «Ок, детка, я решу все твои проблемы». В итоге девушка понимает, что подтверждение собственной значимости нельзя искать в другом. Но это в пьесе. А в спектакле очень юная Поэтка актрисы Анастасии Полянской, кажется, просто пока не вышла из возраста подростковых иллюзий, когда веришь в то, что герои постеров, которыми увешана твоя комната, существуют действительно. Набор этих «мужчин», имиджевых масок вплоть до поигрывающего мышцами брутала Сталлоне, одного за другим лихо воплощает Артем Лисач.

Саша, герой пьесы «Корова», потерял жену. Однажды утром он получает странное смс-сообщение, подписанное ее именем, а потом обнаруживает под окном своего дома настоящую живую корову, в которой он по ряду косвенных примет узнает «реинкарнировавшуюся» Лену.
Пьеса «Корова» Лены Петуховой организована как фольклорный сказ, в котором герой должен пройти через ряд испытаний, чтобы освободить от заклятья любимую. И Саша, отправляясь с коровой в роуд муви, встречает на своем пути испытания и соблазны, меняет один магический артефакт (вроде гребенки или платочка) на другой и, наконец, высвобождает свою Василису или Финиста из лап Кащея.

Тема смерти в пьесе обыгрывается с легкой иронией. Кто хоть раз не примерял такую ситуацию на себя и в минуты жалости к себе не представлял, как о нем/ней будут скорбеть, как ее/его будут оплакивать, как будет безутешен твой любимый/любимая и как он/она наконец-то осознает, какое сокровище/любовь всей своей жизни потерял(а)? Вот и Лена, прежде чем уйти из жизни, оставляет своему мужу записки, в которых написано что-то вроде ревнивого «с дурными женщинами не связывайся».

В спектакле фантастическое путешествие с Коровой – Леной становится для Саши инициацией. В процессе путешествия, а в спектакле Кирилла Люкевича оно сугубо виртуальное, в духе компьютерной игры типа «Марио» – герой проходит испытания, зарабатывает очки и переходит на новые, более сложные уровни, смиряется, отпускает свою любовь и боль. Во второй части все тот же Артем Лисач выступает в схожей с первой функции (за короткий спектакль артист успевает сыграть одиннадцать ролей) – стремительно перевоплощается в персонажей компьютерной игры: воинственного соперника Азиата, коварную Девицу и т. д. Актерам удается сохранить тот легкий наивный дух примитива, свойственный в одинаковой степени и живописи Анри Руссо, и играм на приставке.

Саша (Владислав Демьяненко) по-детски дуется на свою подругу, что та оставила его. В его отношениях с Леной – Коровой (Анастасия Полянская) много полудетского сообщничества, даже есть «тайный язык», понятный только им двоим. В финале игры Полицейский (опять Артем Лисач) забирает у него Корову, чтобы та обрела покой в «домике в деревне» у его бабушки. Прощание с Леной становится для Саши своего рода прощанием с детством и первой любовью.
И то, что зрители спектакля уносят с собой в кармане жвачки «Love is» с вкладышами-мемами вроде «Любовь – это подружиться навсегда», – работает на эту нехитрую, но обаятельную идею.

«Сталлоне любовь корова». По пьесам А. Шумиловой и Л. Петуховой.
Театр «Суббота».
Режиссер Кирилл Люкевич.

Назвать первое ощущение, захватывающее уже на входе в новое пространство «Флигель», трудно. Оно как-то уже весело бежит по венам, но не сразу формулируется в слова. Как-то все немного не так. Как-то слишком. Не торжественно и строго, как в государственных театрах. Не сумрачно, как в независимых. Как-то слишком демократично, что ли. Просто. Свободно.

Может, все дело в играющей музыке? Перед началом спектакля «Сталлоне любовь корова» в светлом зале со сводчатым потолком звучат зарубежные хиты, популярные тогда, когда иностранная массовая культура хлынула через открытые границы на изголодавшийся и переварившийся в самом себе бывший советский народ. Первыми на экраны частных видеосалонов, где вокруг небольших телевизоров рассаживались любители иностранных боевиков, попали главные звезды того времени — Чак Норрис, Жан-Клод Ван Дамм, Сильвестр Сталлоне. Вряд ли у недавнего выпускника режиссера Кирилла Люкевича есть собственный опыт подобных просмотров, но первую часть спектакля — пьесу «Кто храбрее Сильвестра Сталлоне?» (драматург Анастасия Шумилова) — он оформил сходным образом. В своем решении режиссер чутко работает с пространством: поставив в углу старый аналоговый телевизор и отстроив зрителей диагональю, он подключает ассоциации и воспоминания, создает настроение, которому отвечают и простая белая штукатурка, и зрители, сидящие на глубоких подоконниках, и простота решения текста.

Интертекстуальная пьеса в 6 строфах, с которой начинается вечернее комбо из двух небольших текстов в один вечер, — рассказ современной девушки, поэтки (Анастасия Полянская), который крутится вокруг ее попыток найти любовь. Движущая сила этого текста в том, что героиня раскрывается через развенчивание созданного ею образа. Сталкиваясь с изнанкой очередного избранника (Артем Лисач — парень № 1, 2, 3), она, прощаясь с ним, прощается заодно и с какой-то иллюзией о себе, и к финалу под маской интеллектуальной феминистки явственно проступает одинокая любительница творчества Эдуарда Асадова (сколько копий сломано о его поэзию), мечтающая только о том, чтобы всегда быть самой молодой и красивой для кого-то.

Как поэтка, создавая свой образ, обозначает его разными знаками, так и ее история в сценической версии играется такими же средствами: все в спектакле только обозначается; лишь пьют, читают стихи и плотоядно целуются на расстоянии вытянутой руки от зрителей — по-настоящему. Воображенный героиней Сильвестр Сталлоне (Артем Лисач) — пародийный брутальный мачо в кухонном переднике — изнанка ее снов. Через феминистскую оптику можно говорить о том, что патриархальная женская часть (потребность) героини была репрессирована современными идеями. А можно — что сквозь свои романы она движется навстречу себе, обретая свободу незнания и амбивалентных чувств по отношению к тому, кто однажды окажется рядом с ней.

Стилистика 90-х, выбранная режиссером и отраженная как в афише, так и в сценическом оформлении (художники Мария Смирнова-Несвицкая и Анна Манукян), еще громче звучит во втором спектакле — «Корова» по пьесе Лены Петуховой.

Встретившись с главным героем Сашей (Вячеслав Демьяненко) через год после смерти его жены, мы вместе с ним проходим 40-минутный путь по преодолению этого горя. Пьеса из бытовой истории быстро разворачивается в сторону игр с бессознательным, где умершая жена предстает в виде Коровы (Анастасия Полянская), которую «и нести тяжело, и бросить жалко».

Режиссер создал нехитрую визуальную метафору снам героя — виртуальную реальность: на стену проецируется видео прохождения платформера в пиксельной стилистике. Суть этого жанра — движение вперед. Персонажи прыгают по платформам, лазают по лестницам, собирают предметы, которые понадобятся на следующих этапах. Именно так отражается в Сашином подсознании работа горя согласно драматургу — и так ее и поставил Кирилл Люкевич. Наполненная цитатами и отсылками к массовой культуре сегодняшнего дня, реальность главного героя переплетается с майнкрафтовыми образами, культуральными штампами (в исполнении Артема Лисача), через которые пробирается герой, чтобы попрощаться со своей потерянной женой.

Сделанная очень легко и задорно (в анонсе театр подчеркивает — «без чернухи»!), пьеса потеряла по дороге на сцену трагический компонент, бывший импульсом для создания текста. Впрочем, возможно, подсознание зрителей, как и главного героя, справится с этим квестом и сможет увидеть глубже, чем видимую на поверхности гротескную историю путешествия по снам.

Режиссер в названии соединил два текста словом «любовь». Но в сочетании со стилизацией ранних 90-х у получившегося комбинированного вечера появилась главная характе

4 и 5 марта в пространстве Флигель театра «Суббота» состоится премьера спектакля «Сталлоне любовь корова». За эксцентричным названием спектакля Кирилла Люкевича («Человек в маске», «Апрель») скрываются две трепетные, забавные и сумасшедшие истории, в которых будет место романтике и поэзии, а одним из художественных решений дилогии станут приемы косплея 90-х и компьютерных игр.

В «Кто храбрее Сильвестра Сталлоне», по пьесе Анастасии Шумиловой, героиня находит «своих людей» посредством поэзии. Правда, каждый раз в финале знакомства девушку ждет разочарование. Рассчитывать нельзя даже на кумира — Сильвестра Сталлоне, следовательно придется заняться самосовершенствованием и повнимательнее посмотреть вокруг.

В «Корове» драматурга Лены Петуховой в течение короткого времени сменяется несколько жанров — от бытовой «новой» драмы до иронического русского сказа. Главный герой потерял жену и переживает потерю настолько тяжело, что она сперва является ему во сне, а затем уже и наяву — в облике коровы. Впереди их ждет дорога, искушения и испытания, но верность любимой он сохранит до конца.

Краткость — сестра

«Stories» — необычный конкурс современной драматургии. Его специфика читается в названии, которое отсылает к видеороликам из соцсетей, задача которых — захватить и не отпускать внимание тридцать секунд. Отсюда и главное условие для авторов — тексты должны быть короткими (не больше 12 страниц) и динамичными. Организаторы конкурса из питерского театра «Суббота» уверены: театр сегодня не может быть не захватывающим.

— Технологии изменили восприятие современного зрителя. Короткая форма бывает по-настоящему революционной, она демонстрирует мастерство драматурга, его способность показать «многое в малом», высечь гравюру на рисовом зерне. Короткий метр в драме показывает, как меняется сегодняшний человек, как возникают совершенно новые формулы отношений, — объясняют организаторы.

В этом году на конкурс пришло 259 пьес из разных уголков России и не только. Из них эксперты (драматурги, режиссеры, театральные критики) определили двенадцать лучших. Из этого шорт-листа молодые режиссеры выбрали шесть пьес для постановки на сцене, в том числе «Корову» Лены Петуховой из Рыбинска. Для начинающего автора это важный факт профессионального признания.

Жанр «Коровы» дрейфует от бытовой «новой» драмы до иронического сказа а-ля сказки Бориса Шергина. Герой переживает смерть жены так сильно, что та начинает являться ему сначала во снах, а потом уже наяву в виде коровы и разговаривать с ним», читаем мы в аннотации, которую дает театр «Суббота». Несмотря на трагическую историю в основе пьесы, она наполнена весьма оригинальным юмором. И потому не угнетает, а напротив, рисует новую реальность, как жить дальше, преодолевая боль от потери.

Говорили о любви и смерти

На этой неделе эскизы спектаклей по пьесам авторов-победителей представили на сцене на фестивале «Stories». Это большое событие для драматургов, и для труппы.

— Артисты, режиссеры  получают удовольствие от работы с новыми, хулиганскими, свободными текстами. Это важно и для обновления энергий внутри театра, — отмечает Ляля Кацман, которая пишет под псевдонимом Лена Петухова.

Постановкой ее «Коровы» занимался Кирилл Люкевич — молодой (26 лет), но уже успевший заявить о себе режиссер. Его спектакль-бродилка «4ELOVEKVMASKE» стал номинантом на «Золотую маску» 2021 года.

— Текст пьесы – перенасыщенное поле из цитат, отсылок, гиперссылок к реальности. Таков информационный хаос современного человека, поэтому там есть за что ухватиться режиссёру. Кирилл подобрал к моей пьесе интересный ключ — с намеком на пиксельную компьютерную игру, в которой герои проходят один за другим уровни. Но в эскизе Люкевича – спойлер – миссия будет провалена, — говорит Ляля.

11 января в театре «Суббота» состоялись два показа «Коровы» и обсуждение увиденного в рамках театральной лаборатории.

— Первый показ прошел для «своих»: питерских актеров, режиссеров, театральных критиков, театроведов, драматургов, — рассказывает автор пьесы. — Эскиз приняли на ура, зал смеялся, не переставая. Для меня очень важно, когда мой юмор оказывается считываем режиссёром, актёрами, и, конечно, зрителем. Мне самой  нужно было посмеяться над смертью. На обсуждении говорили о том, как пьеса ищет выход из состояния травмы после потери любимого человека. Психологи отметили, что в пьесе прослеживаются стадии принятия, и к ней можно отправлять людей, переживающих смерть близких.  Второй показ был для зрителей, пришедших по билетам, и они гораздо сдержанней выражали свои эмоции. Я немного боялась обсуждения. Но если днём все смеялись и говорили о смерти, то вечером немного грустили и говорили о нежности. Особенно было приятно, что на вечернем показе среди зрителей оказались и мои земляки. Это была невероятная поддержка.

У драматургов  есть надежда, что эскизы по их пьесам выльется в полноценные спектакли, которые войдут в репертуар театра «Суббота».

Одна моя простодушная приятельница, являющаяся поклонницей театра «Суббота», ибо это «театр очень душевный», после спектакля «Митина любовь» долго не могла поверить, что актер, играющий извращенца-убийцу в новелле «Пятнистые уши» и придурковатый староста, уговаривающий Митю обратить внимание на доступную девку Аленку, – это одно и то же лицо. Она не верила ни мне, ни программке, ни абсолютно очевидному физическому облику актера – ведь он менял только костюм, практически не употребляя грим в своих перевоплощениях. 

И когда я, пользуясь своим знакомством с некоторыми артистами театра, подвел ее к Владимиру Абрамову, и он самолично, с улыбкой подтвердил этот факт, она погрустнела и притихла. На мой вопрос, в чем дело, она ответила, что не понимает, как этот доброжелательный и вежливый человек может превращаться в столь омерзительного персонажа «без подготовки» несколько раз за короткое время. По ее мнению, для такого серьезного преображения любому артисту требуется долгое «вхождение» в роль, а потом «выход» из роли.

Нельзя, конечно, забывать о специфике и принципах театра «Суббота», выросшем из любительской студии. В 60–70 годы прошлого столетия здесь утверждались свободные, импровизационные формы, где «все» играют «всех», лихо экспериментировали с классикой и вовлекали зрителя в игру, устраивали хепенинги и уличные представления. Художественный метод создателя «Субботы» Юрия Смирнова-Несвицкого восходит к вахтанговской «Принцессе Турандот», в которой ироничные «выходы» из роли наряду с актерской искренностью и правдой переживания были эстетическим законом.

Владимир Абрамов поистине «субботовский» актер, с юности впитавший дух «Субботы». Однако у него есть и свои персональные секреты «актерской простоты», органичности и мобильности в любых сценических обстоятельствах. Один из секретов – отдельная от «Субботы» творческая биография артиста и, безусловно, школа Зиновия Корогодского. Абрамов учился в период расцвета Ленинградского ТЮЗа и, как все студенты, принимал участие в легендарных постановках «Открытый урок», «Наш цирк», «Наш, только наш» Зиновия Корогодского, Льва Додина и Вениамина Фильштинского.

И с распределением молодому артисту очень повезло – он поехал работать в Рижский Молодежный театр, имевший в те годы невероятную популярность и возглавляемый Адольфом Шапиро. В театре, помимо Шапиро, ставили спектакли Анатолий Васильев, Павел Хомский, Николай Шейко, Феликс Дейч. Общение с театральными мастерами не прошло бесследно для восприимчивого молодого человека – бацилла режиссуры отравила, а с возрастом и опытом дала свои результаты.

Большинство детских спектаклей, игравшихся на площадке театра «Суббота» и идущих ныне – авторства Владимира Абрамова. Это веселые и ностальгически милые «Денискины рассказы», ироничное представление по Зощенко «Мама, папа, сестренка и я», философски осмысляющее мир «Удивительное путешествие кролика Эдварда» по мотивам сказки Кейт ДиКамилло. Это «Герои и Боги», знакомящие наших детей с основами «цивилизации и культуры» по мифам Древней Греции. Или, например, спектакль «Недопёсок Наполеон III» по повести Юрия Коваля – притча о нашей жизни, о стремлениях каждого живого существа к свободе, о поисках своего пути. Режиссер сам пишет инсценировки, находя в любом материале остроту современного звучания и мудрость без назидания. Владимир Абрамов – один из тех взрослых, что не утратил детского понимания мира и может выразить это понимание в увлекательных, оригинальных сценических формах. По высказыванию критиков, решения режиссера «поражают изобретательностью и легкостью», их отличает «тонкий и ненавязчивый вкус». На постановки Владимира Абрамова «хочется прийти снова и снова: именно здесь дети могут почувствовать себя взрослыми, сопереживая героям-ровесникам в их приключениях, а взрослые – снова детьми, окунаясь в историю на сцене, как в собственное детство, несомненно, самое лучшее и счастливое». Практически каждый его спектакль является лауреатом фестивалей «Театры Санкт-Петербурга – детям» и прочих фестивалей, как за режиссуру, так и за работы актеров, играющих в спектаклях.

Сама личность Владимира Абрамова, несомненно, очень значима для театра «Суббота», недаром основатель, режиссер и драматург Смирнов-Несвицкий создал даже такой образ «Абрамов» – в пьесах «Томление души Риты В.» и «Лунный пейзаж». Пожалуй, это единственный театр, где сами участники коллектива становились прообразами героев. В спектакле «Лунный пейзаж» Абрамов, играя самого себя, актера Абрамова, не боится быть нелепым, смешным – одетый во фрак и растянутые треники, стирает в тазике собственные носки и, как все актеры, мечтает стать «титаном», получить большую, главную роль в жизни. Обладая характерной внешностью и подчеркивая «негероические» свои черты, он при этом, зачитывая строки из своего дневника, становится именно героем, ангелом-хранителем маленького театрика «Лебедь Белый» и его закулисья. В этой роли, как и во многих других, виден творческий диапазон артиста. Блестящий комик, владеющий фарсовыми, гротескными приемами, он, играя генерала в «Свадьбе с генералом» по мотивам произведений Чехова, поднимается до трагических высот переживаний «лишнего», ненужного человека, оказавшегося за бортом жизни.

Сегодня Владимир Абрамов – один из ведущих артистов театра «Суббота». Каждая его роль, будь она даже эпизодической, восхищает мастерством и способностью актера выразить нечто большее, чем просто характер.

Суетливый, мелко мыслящий, но жаждущий «творить историю» Саймон Стимсон из «Нашего городка» в постановке А. Кузина, он заканчивает свою жизнь самоубийством, и предчувствие этого драматического финала зарождается непостижимым образом в его сбивчивой речи, в попытках привлечь внимание к своей «недооцененной» писанине.Совершенно другого рода драматизм возникает в роли Леонато, губернатора Мессины, «Много шума из ничего» в постановке Галины Ждановой. И гнев, и растерянность, и боль, и даже притворную отцовскую скорбь по якобы умершей дочери переживает человек благородный, осознающий свою ответственность за все, что происходит в Мессине.

«По-европейски элегантный делец Кнуров» в «Вещи» по «Бесприданнице» Островского (постановка А. Сидельникова) умен, сдержан, подчеркнуто обходителен, но сквозь эту учтивость проступают, по слову критика, – «мефистофельевские черты». Он, словно хищник, затаившись, выжидает момента, когда жертва ослабнет, чтобы нанести смертельный удар. И не может скрыть досады, когда понимает, что Лариса ему не достанется, – но это досада скорее даже не уязвленного мужского самолюбия, а именно дельца, не получившего ожидаемой прибыли.

Владимира Абрамова можно отнести к редкой сегодня категории интеллектуальных актеров, он многопланов, разносторонен, образован, остроумен и чрезвычайно интересен – как на площадке, так и в жизни. А еще он мастер озвучания, его голосом рассказывают об искусстве добрая половина аудиогидов Эрмитажа. Хочется пожелать Владимиру Абрамову новых творческих свершений, достойных ролей и бенефиса в родном театре!

Режиссер Сергей Азеев использует в инсценировке два текста Стриндберга: драму «Отец» и гораздо менее известное произведение писателя — «Чайки», где поднимается тема противостояния полов, но герои — не люди, а представители фауны. Умудренная опытом бездетная чайка разжигает бунт в рядах пернатых дам ради восстановления равноправия. Исследования чайки-самца подтверждают, что женщины порабощают мужчин повсеместно: «мужчина — это не более чем олицетворение неспособности женщины самостоятельно родить ребенка». Эта сюжетная линия развивается, чередуясь со сценами, где разыгрывается драма Стриндберга «Отец».

В начале спектакля, на заднем плане сцены, на возвышении стоит загадочная фигура, облаченная в светлые блестящие одежды с большими пернатыми погонами-крыльями, на голове — внушительных размеров белый монашеский чепец. Доносится крик чаек, и накатывает беспокойной волной тревожный звон, который разбивается ритмичным ударом. При появлении трех дам, выплывающих белоснежными лебедями и сотрясающих паруса накрахмаленных монашеских чепцов, загадочная фигура затягивает песнопение и уверенным академическим вокалом выводит трели: «С какой стати вам ежегодно класть четыре яйца, потом целых три недели их высиживать, затем четыре недели воспитывать птенцов…» Стенания знаменуются припевом, к которому хором подключается вся белая свита: парящая троица бросается в хип-хоп- пляс, монашки извиваются и задирают подолы, упруго машут руками и неистово скандируют «надо бастовать, надо бастовать…».

Описанная сцена недвусмысленно эпатирует зрителя, в ней режиссер презентует тему взаимоотношений полов в ироничном ключе. Высмеивается «святость» женщин — монашки только внешне кажутся кроткими, целомудренными существами, на поверку же оказываются агрессивными эмансипированными мужененавистницами.

История изучения женского вопроса в природе и стала основой сцены комической оперы в прологе спектакля. Там же появляется и Чайка-самец (Владимир Шабельников), который, как все представители его вида, одет в белое, носит соломенную шляпу с прямыми полями и в целом выглядит как житель европейского южного побережья. Полный энтузиазма, он отправляется в экспедицию.

Развитие второй линии, в основе которой драма «Отец», происходит на переднем плане сцены. Господин Ротмистр (Андрей Гульнев) обсуждает с сидящим на диване Пастором (Иван Байкалов) вопрос отцовства Нёида (Владислав Демьяненко). Образы персонажей не отягощены психологизмом, наоборот, стремятся к обобщенности. Ротмистр носит черный костюм с белой рубашкой, он в большей степени бизнесмен, чем ученый. Пастор в свитере и брюках больше похож на друга или делового партнера Ротмистра, чем на священника, хотя и держит в руках четки. Речь персонажей интенсивна, текст произносится быстро, на повышенном тоне, обозначающем возмущение. Лаура воплощает собой современную женщину-вамп, она с красной помадой, в красном платье-халате с глубочайшим вырезом. Ее движения техничны, в разговоре с мужем она принимает соблазнительно-функциональные позы, которые призваны не столько привлечь мужское внимание, сколько обозначить отсутствие супружеского интереса.

Психологичность характеров редуцируется способом существования актеров и подчеркивается сценографией. По бокам от белого кожаного дивана стоят высокие барные стулья, это пространство производит впечатление стерилизованной от житейского быта студии современного телевизионного шоу. Именно в такой форме будет реализовано второе действие пьесы. Актеры надевают микрофоны, Доктор (Сергей Азеев) становится ведущим. Его вопросы к участникам сцены сопровождаются музыкальными отбивками, на экране телевизора периодически появляются надписи «аплодисменты» или «неодобрительный гул», а если что-то идет не так, дубль повторяется. Персонажи все чаще обращают свои реплики не друг к другу, а в зал, призывая зрителей стать судьями. Параллельно развивающаяся история изучения женского вопроса Чайкой приобретает пророческие интонации. Селезень (Григорий Татаренко), которого исследователь законов природы Чайка встречает на побережье, демонстрирует ему печальные факты, говорящие о ничтожестве мужского рода.

Ротмистр начинает подавать признаки безумия: кричит на собеседников или, наоборот, делается чрезвычайно ласков, улыбчив, мечется по сцене и трясет головой, и в итоге бросается на Лауру (Софья Андреева) с кулаками. Безумие отца вскрывает связь двух миров — человеческого и птичьего, Ротмистр уходит на задний план, где до этого момента могли существовать только Чайка и Селезень. Втроем они устраивают забег на месте, что окончательно выматывает бедного Ротмистра. Когда же безумец облачается в смирительную рубашку (под мурлыканье Кормилицы он это делает не самовольно, но самостоятельно), Чайка и Селезень, которые до этого могли только наблюдать со стороны за разборками семейства, выходят на передний план. Ротмистр их видит и даже общается с ними взглядами и жестами, насколько это возможно с завязанными за спиной руками; они поддерживают его, по-дружески садясь с ним рядом на диван. Надо ли говорить, что их видит только сумасшедший? Все остальные герои собираются позади дивана, нависая бурой тучей над белой троицей. В такой мизансцене, при живом, хотя и нездоровом Ротмистре, сообщается о его смерти.

Посевдосвятость женщин, заявленная в начале спектакля, опровергается (или не поддерживается?) женскими образами. Характеры их не претерпевают такой разительной перемены или разоблачения, которые произошли с чайками-монашками. В частности, Лауре с первых минут палец в рот не клади — она ведет себя уверенно, дает доктору взятки, записывает диалог с супругом на диктофон и потом использует запись против него. Лаура не «слабая и потому подлая», она действует логично, целенаправленно и предсказуемо. Ротмистр тоже производит впечатление сильного и уверенного человека, и его сумасшествие выглядит как фатальная ошибка в установлении причинно-следственных связей в рассуждениях об отцовстве, и единственная мысль, что невозможно наверняка установить, кто отец, сводит его с ума. И кажется, что важно не то, что женщины в этом мире монстры, а то, что сам Ротмистр оказался глуп и слеп, а потому обречен закончить дни свои в компании Чайки и Селезня.

«Отец», театр «Суббота», постановка — Сергей Азеев, 16+

В программке «Отца» есть уточнение — спектакль ставится по произведениям Августа Стриндберга. То есть — этакая квинтэссенция раздумий шведского драматурга о женской породе, натуре, природе. Итог их можно увидеть еще в прологе: три энергично двигающиеся дамы в белоснежных монашеских одеяниях читают лихой рэп, где основным рефреном звучит «надо бастовать». Повторив эти реплики неоднократно, дамы удаляются, и наступает очередь мужчин сообщить этому миру свои столь же бесценные мысли. Но ничего такого ни Пастор (Иван Байкалов), ни Ротмистр (Андрей Гульнев) не произносят вслух, а обсуждают Лауру, ротмистрову жену и пасторову сестру.

Еще не появившуюся на сцене женщину представляешь инфернальным созданием. Собственно, именно так ее и воображает режиссер Азеев. Героиню Софьи Андреевой (автор этих строк смотрела спектакль с ее участием) демонизировали просто-таки утрированно. Первое же ее появление не оставляет в этом никаких сомнений: алое платье, алая помада, роскошное декольте, соблазнительные (по мнению постановщика) позы и жесты. Дьявол во плоти, что и говорить. Непонятно только, как великий знаток минералов, коим является главный герой, вообще смог продержаться рядом почти два десятка лет.

Действие катится по тексту: Ротмистру морочат голову новостью о том, что не он отец своей единственной дочери, отчего мужчина страшно расстраивается и нервничает, дочь — невинное создание — становится разменной монетой в баттле между папой и мамой, кормилица Маргарет (Анастасия Резункова) ожидаемо предает своего воспитанника. В тот момент, когда конфликт достигает кульминации, оказывается, что всё это время мы находились в импровизированной телестудии на записи некой телепрограммы, во время которой и происходят разборки небольшого семейства.

Всё бы ничего, да только ставить в 2020 году пьесу о «войне полов», когда по миру вовсю катится третья волна феминизма, и при этом делая героиню порождением адской бездны, несколько, скажем так, удивительно. Возможно, Сергей Азеев решил возразить нынешним обстоятельствам, в которых женщины требуют восстановления исторической, социальной и прочих видов справедливости, что на самом-то деле больше ста лет назад уже всё было преотлично. Главное — использовать определенные умения и навыки по делу.

Однако мысль эта повисает в воздухе, а интрига заканчивается, едва завязавшись: агрессивный рэп-танец в прологе, исполненный Лаурой, Бертой и Маргарет, не оставляет сомнений, кто в итоге победит в негласной битве.

12 декабря на сцене театра «Суббота» состоялся премьерный показ спектакля Сергея Азеева «Отец» по мотивам одноимённой пьесы Августа Стриндберга, основоположника современной шведской литературы. Сын негоцианта и служанки, он через всю жизнь пронёс идею о неравноправии полов, заслужив репутацию женоненавистника и частые нападки агрессивных суфражисток. В творчестве Стриндберг равнялся на другого скандинава — Генрика Ибсена — и завидовал его популярности (даже написал новеллу «Кукольный дом» — своеобразный ответ Ибсену). Одна из ключевых идей писателя, которую он транслирует во многих произведениях — то, что счастливый брак возможен только в бедной (крестьянской) семье, где сферы деятельности супругов не пересекаются (например, муж работает на пашне, жена занимается домом). В богатых же семьях женам заняться нечем, и, по его мнению, они начинают выдумывать себе новые привилегии и «качать права».
Собственный неудачный брак и расстройство личности послужили толчком к написанию провокационных, так называемых натуралистических пьес, прославивших Стриндберга — это хорошо знакомые театралам «Фрёкен Жюли» и «Отец».

Несмотря на то, что в пьесе «Отец» действие происходит в 80-е гг. XIX века, актуальна она и в наши дни. Небольшой город, где все друг друга знают, успешная, уважаемая в обществе семья ротмистра (Андрей Гульнев) с красавицей женой Лаурой и послушной дочерью Бертой. Но Стриндберг яростно срывает маски с на вид счастливого семейства. Лаура (Ксения Асмоловская) ненавидит мужа и стремится от него избавиться, настраивая против него друзей, распуская слухи о его болезни. Ротмистр же вообще не обращает внимание на жену, ограничивая общение выдачей денег на расходы. Любил ли он когда-нибудь Лауру или просто хотел обладать и подчинить волю красивой женщины? По словам ротмистра, он натерпелся от всего женского рода — матери, сестры, первой возлюбленной.
Любопытно, что Стриндберг не дал своему герою имени — возможно, потому что он воплощает в этом персонаже самого себя? Созвучен «Отец» и с другим произведением писателя — «Исповедью безумца», в котором Стриндберг рассказывает о своём бракоразводном процессе и о коварстве жены, вступившей в заговор с окружением, чтобы выдать его за безумца. В романе он, словно адвокат, выступает в защиту себя и своего брака. Инсценировка «Отца» временами тоже напоминает суд, но больше — реалити-шоу (с экраном, на котором появляются титры «Аплодисменты» и «Осуждающий гул») с ведущим — доктором Эстермарком, которому ротмистр и Лаура попеременно высказывают свою точку зрения, пытаясь оправдаться.

Андрей Гульнев мастерски создаёт образ человека доброго, рассеянного, увлекающегося идеями и не замечающего того, что творится под носом. Его самоуверенность, некое самодовольство и власть над женой испаряются, когда она сеет в нём сомнения в отцовстве дочери. Сомнения перерастают в муки и паранойю — и вот уже перед зрителями — человек, способный ударить жену и… выстрелить в собственную дочь!!!
Интересно появление в спектакле новых персонажей — это чайки и утки! Да, создатели решили обратиться к миру фауны, подсмотреть, хранят ли птицы верность, участвуют ли самцы в воспитании птенцов? А чайка и селезень, в свою очередь, натерпевшись от независимых самок, которые прогоняют их и высиживают яйца сами, с ужасом смотрят на людей — такая изобретательная жестокость свойственна только человеческому миру.

Грустно, что больше всего страдают от войны полов те, кого безумно любят обе стороны — дети. Весь спектакль не покидает острая жалость к Берте, которая молча страдает, жалея и мать и отца. И гораздо ценнее было бы не обвинять в коварстве женщин (в конфликте всегда виноваты обе стороны), а напомнить о том, что случается, если родители в пылу ссор забывают о своих детях (как, например, в фильме Андрея Звягинцева «Нелюбовь»). Но это уже другая история.