Театр Суббота

Содружество негосударственных театров при финансовой поддержке Министерства культуры России и Российского фонда культуры на площадке петербургского театра «Суббота» представило зрителям спектакль «Родькин чердак» по мотивам романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание», премьера которого состоялась 25 ноября 2021 года.

Замкнутым пространством в паутинах противоречий явили перед зрителем внутренний мир Родиона Раскольникова авторы постановки – режиссёр Владислав Тутак, драматург Сергей Толстиков, а также Дарья Лазарева (художник), Ксения Козлова (художник по свету), Ролан Мукминов (музыкальное оформление), Дмитрий Чупахин (ассистент режиссёра по куклам), Владимир Тыршун (помощник режиссёра) и руководитель проекта Владимир Кантор.

Главным действующим лицом спектакля становится диалогизированное сознание самого, пожалуй, популярного персонажа Достоевского. Одинокий молодой человек вдруг(?) начинает ощущать себя «человеком идеи» и одновременно ареной борьбы чужих голосов, которые неистово берутся его «мысль решать». Множественность неслиянных представлений о себе и о мире начинает неотступно его преследовать, назойливыми мухами они роятся в бедной голове юноши, нагнетая непонятный ему страх. На глазах зрителей происходит погружение Раскольникова в тьму душевного ада: он ощущает себя в той самой тёмной тесной бане с пауками, в которую, по словам Свидригайлова, человек попадает по смерти.

Роль Раскольникова исполняет Иван Байкалов. Остальные герои – старуха-процентщица Алёна Ивановна, Порфирий Петрович, Мармеладов, Катерина Ивановна Мармеладова, Родькина мать Пульхерия Раскольникова, сестра Родькина Дуня, Родькин отец, Свидригайлов, он же Паук, – все они являют многоголосье его расщеплённого сознания. Именно в своеобразном внутреннем диалоге с ними – двойниками Раскольникова – создаётся живой образ творящегося ада в душе юноши. В изощрённой какофонии чужих голосов в индивидуальном сознании героя заняты актёры: Владислав Демьяненко, Станислав Дёмин-Левийман, Артём Лисач, Анастасия Полянская, Кристина Якунина.

Действие спектакля движимо метаморфозами. Звуковыми, когда электронные эффекты сливаются с речитативом, то ли бредом, то ли произнесением псалмов (яркая находка для решения сцены «молитвенного» чтения письма матери Раскольникова), истошные причитания Катерины Ивановны Мармеладовой сменяются замогильным шёпотом, а он – зловещими паузами. Всё это – на фоне световых превращений: «смертельные» стробоскопические схватки света и мрака – вспышки жёлтого внезапными озарениями разрезают тьму сомнений героя… перед тем, как его настигнет кромешная беспросветность отчаяния.

Внезапной метаморфозой выглядит и приглашение «Пройдёмте к свету!» – обращение Алёны Ивановны к Раскольникову. Повторно произнесённое, оно обретает новый, неожиданный смысл в гипотетической(?) трактовке будущего покаяния убийцы, которое, надо сказать, в романе звучит не вполне убедительно. Покаяния как такового нет и в спектакле. Это, помимо прочего, придаёт «Родькиному чердаку» актуальность не только художественного, но и общественного измерения. Череда массовых убийств, совершённых новыми Раскольниковыми буквально в последнее время в российских учебных заведениях свидетельствует, что вопрос «освещённости» массового сознания молодёжи требует основательного решения. Пока же, выражаясь парадоксально, молодёжи по большей части предлагается не система светлых мыслей как основа здорового мировоззрения, а полифония «чердачных», инфернальных по сути, точек зрения и всевозможных искусительных голосов.

В рамках зрелищного минимализма оказывается диагональное перемещение Раскольникова по сценической площадке. Иван Байкалов делает это с помощью двух стульев, перебираясь с одного на другой. Восемь тонких ножек и сгорбленная фигура сверху – вместе напоминают копошение странного насекомого, образ которого невольно распознаётся в момент возгласа Раскольникова: «Вошь я?..».

Помимо актёров в спектакле яркими символичными образами выступают ростовые куклы. Как ни обидно, их появление недвусмысленно напоминает нам, что все мы в той или иной мере можем оказаться куклами, игрушками в чьих-либо руках для неизвестной нам цели. Кто-то дёргает кукол за нити – рассудка, эмоции, мечты, идеи… И они/мы выполняют нужные кому-то движения, совершают предопределённые кем-то поступки. Нити грубые и нежные, железные и золотые, для интеллектуала и для простеца – для каждого находится свой «паук», который каждому подбирает индивидуальный короткий или длинный поводок.

Спектакль «Родькин чердак» лишён стереотипов трактовки «Петербурга Достоевского»: призрачностью, теснотой и умышленностью в постановке наделяется не город, а «идеи». Убедительно показано, что они способны в любом городе мира совершать превращение изначально проветриваемых «чердаков» в душные лабиринты.

Ещё отмечу, что игра актёров была обусловлена заданными рамками «двойничества» – тёмные костюмы и «кукольный» грим сознательно размывали индивидуальность персонажей, в то же время усиливая роль внутреннего многоголосья, буквально распирающего Раскольникова. Приём персональной отстранённости дал возможность актёрам с чёткой выразительностью донести до зрителя текст Достоевского.

Надо отдать должное авторам спектакля, которым литература «не мешает» адекватно переводить классическое произведение на язык сцены. Творческий коллектив, создавший «Родькин чердак», показал, что современный театр владеет средствами для создания захватывающего зрелища на основе произведений Достоевского, разворачивающего мир взаимно освещающихся сознаний.

Двухсотлетие со дня рождения Ф.М. Достоевского отметилось сразу целым потоком ярких и разноплановых театральных работ. Тот неповторимый случай, когда у режиссеров появилась особая уважительная причина вновь и вновь обратиться к глубоким и мощным мирам, которые создал когда-то великий писатель. Театр «Суббота» не смог остаться в стороне от столь масштабной творческой тенденции, представив публике во многом экспериментальную постановку молодого режиссера Владислава Тутака «Родькин чердак». Важно отметить, что спектакль был создан  АНО «Содружество негосударственных театров» в партнерстве с «Субботой» при финансовой  поддержке Российского фонда культуры. Такая серьезная творческая коллаборация, умноженная на достойное грантовое сопровождение, не могла не дать мощный результат.

По итогу, «Родькин чердак»  – это глубокое мучительное копание в темных преступных мыслях господина хорошего по фамилии  Раскольников, препарирование идей и смыслов, анализ логики поступков главного героя. На канву великого романа Федора Михайловича максимально удачно ложится, разумеется, здесь густой дух ницшеанства, а общая атмосфера слегка отсылает к интеллектуальному европейскому кино (режиссер явно посылает незримый привет господину Ларсу фон Триеру!). Темнота, шорохи, скрипы, выкрики – присутствовать при этой истории на правах простого зрителя весьма дискомфортно, а уж каково Раскольникову, который самый что ни на есть непосредственный участник. Пусть глаза его горят опасным нервическим огнем, пусть нашептывают преступные мысли слышимые им одним голоса, внутри же он до сих пор –  глубоко несчастный и покалеченный душевно ребенок, сбившийся с пути умница, раздавленный грузом высоких сложных идей талантливый во многом молодой человек.  Судьба его поэтому была предрешена заранее, и никто не смог помочь, не заметил грядущей опасности. Или же никто вовсе не хотел ему ни в чем помогать? Кто вообще все эти люди, окружающие Родиона Романыча, как они очутились здесь? Что им известно про него? Цепкие лапы безумия обнимают Раскольникова все крепче и крепче, и вот уже то ли реальные герои, то ли воображаемые персоналии не дают несчастному прохода. Жирной огромной мухой пристает с расспросами въедливый Порфирий Петрович (да-с, тут уже не отмахнешься небрежно!), сладострастным нахалом нагло вмешивается Свидригайлов, гримируя Раскольникова, выбеляя ему лицо до мертвецки страшного, внушая отвращение и страх. Живых людей уже становится мало для этого сюжета, поэтому видения героя дополняются до ужаса натуралистическими куклами: бутафорский гроб с покойной матушкой в уютном накрахмаленном чепце падает практически на самую голову, падшей панночкой парит над Родей возвышенная простоволосая Соня, безвольным мешком свисает с высоты тело бедняги Мармеладова. И схватили вдруг все эти человеческие сущности господина хорошего, окружили, да в дерзкой песенке об убийстве старухи на весь белый свет растрезвонили. Вот вам и вся история, вот и сказочке конец. А мораль и прочие выводы можете додумать самостоятельно. Здесь вам наметили, обозначили, сформулировали определенные идеи, не более того.

Помимо удивительной, но мрачной атмосферы, воссозданной в двух пространствах, условных мирах («верхнем» и «нижнем»),  «Родькин чердак» цепляет уровнем актерской игры. Иван Байкалов выражает мимикой, жестами, голосом, интонацией все накопившиеся страдания своего героя и пытается найти в них ответы на вопросы о первопричинах страшного поступка. Владислав Демьяненко, Станислав Демин – Левийман, Артем Лисач, Анастасия  Полянская и Кристина Якунина здесь не просто воплощают прочих персонажей – они выступают в роли своеобразных двойников Раскольникова. Настоящий парад alter ego, с сопутствующими симптомами ярко выраженного безумия. Сногсшибательный получился коктейль под названием «Родькин чердак»: тут смешали и Достоевского, и Кафку, и добавили по вкусу немного Фрейда на кончике ножа (т.е. топора!). Но истинным гурманам такое сочетание, безусловно, придется по вкусу.

Петербуржцы могут заглянуть на «Родькин чердак». Театр «Суббота» представляет зрителям премьеру спектакля по мотивам романа Достоевского «Преступление и наказание».

Как отмечают создатели постановки, это не пересказ сюжета о старухе-процентщице, а попытка залезть в голову Родиона Раскольникова и понять, почему возникло это безысходное состояние, когда теряется контроль над разумом, и человек становится заложником безумной идеи.

Специально для спектакля были созданы ростовые куклы по мотивам картины «Крик» Эдварда Мунка, а в самом в театре оборудовали флигель, который передает сюрреалистическую атмосферу и пугающие мысли героя.

«Достоевский сам нам это подсказал. Он сразу погружает читателя в какой-то жар – самочувствие главного героя», — отметил режиссер спектакля «Родькин чердак» Владислав Тутак.

«Немножко страшный спектакль, слегка, но люди, которые были, говорят, что когда из вводят в тьму, они уже ощущают этот страх, и когда спектакль заканчивается, ощущают последствия этого страха», — рассказал актер театра «Суббота» Станислав Демин-Левийман.

Спектакль, говорят актеры, дает возможность зрителям ощутить себя непосредственным участником происходящего. «Родькин чердак» уже был успешно представлен на театральных фестивалях и в этом году получил финансовую поддержку министерства культуры и российского фонда культуры.

25 и 26 ноября во флигеле театра «Суббота» раздавались страшно громкие звуки, лампочки слепили глаза, а каноны сценографии и мизансцены были искажены ради того, чтобы погрузить зрителя в темный подвал подсознания вневременного и внелитературного героя, который постепенно сходил с ума в постановке выпускника мастерской Руслана Кудашова Владислава Тутака. По задумке драматурга Сергея Толстикова в одном спектакле — «Родькин чердак» — встретились противоположные по смыслу, но не по значению «Преступление и наказание» Ф.Достоевского и «Воля к власти» Ф.Ницше, над которыми воспарило кафкианское насекомое, чтобы получилось экспрессионистское, психоаналитическое, абсурдистское представление в стилистике «театра жестокости» А.Арто, где нигилизм может быть показателем силы, а декаданс достигает максимума.

Спектакль начинается с актуальной сегодня иммерсивности. Зрителя погружают в состояние дискомфорта, напряжения и тревоги, постепенно увеличивая накал эмоций. Стулья расположены по периметру. Как таковая сцена – это решетка на потолке. Сначала зрители сидят в полной темноте под звуки нагнетающей фрустрацию музыки, а потом должны оборачиваться, вытягивать шеи или запрокидывать голову назад, чтобы увидеть происходящее. Более того, ощущение опасности усиливается за счет мелькания лампочек и линейных светильников, чрезмерно громких звуков падения и стука, а также голосов, которые настойчиво требуют от Родьки совершить убийство.

Тревога и прогрессирующая шизофрения – это то состояние, в котором находится Родька. И зрителям приходится испытывать весь спектр его ощущений, включая зрительные расстройства восприятия, слуховые и визуальные галлюцинации, эхо мыслей, социальную аутизацию, навязчивые размышления, эпизоды бреда, параноидные идеи и обсессии. Из-за мелькания света, громких звуков, спускающихся с потолка насекомых, словно сошедших со страниц «Превращения» Ф.Кафки, зрителям вслед за Родькой приходится щуриться, отмахиваться и отгораживаться от этого Артодианского мира жестокости и бесчеловечности.

Основатель «Театра жестокости» А. Арто еще в начале ХХ века провозгласил, что любое действие, в том числе творческий акт, связано с жестокостью. Осознание жестокости заключается в ее трагической необратимости, а транслятор этого послания – персонаж спектакля. Актер театра «Субботы» Иван Байкалов показал не классический образ Раскольникова, а вневременного обиженного, запуганного, удрученного Родьку, при этом гордого, властного, с зачатками великодушия. Ницшеанский активный нигилизм достигает в персонаже максимума относительной силы, как насилие, направленное на разрушение. И зрителям предстоит вместе с ним пройти по этому пути к апофеозу страха.

Большую часть спектакля Родька – единственный живой персонаж. Мир для него — непонятный, огромный, «неведомый оркестр за стеной». И в этом оркестре живые люди скрыты во тьме, а вместо них взаимодействуют с Родькой только ростовые куклы, неспособные на сочувствие и жалость. Они спускаются сверху и становятся причинами и предпосылками его страха.

В мире спектакля «все, что мы видим – это иллюзия», а та параноидальная мысль, которая толкает Родьку на действие – это желание разрушить рамки иллюзий, чтобы, наконец, выбраться из фантасмагории, возникшей в его больном сознании. Экзистенциальный ужас, в котором находится персонаж, порождает чудовищ, среди которых не только люди-куклы, но и насекомые, и символическая, распавшаяся на части лошадь.

Так в постановке возникает своеобразная ироничная полемика, которую вел и Ф.Достоевский с современниками. Гоголевский комизм, приводивший в свое время Федора Михайловича в восторг, и здесь отражен в парящей перед Родькой Соне, которая всем своим видом напоминает панночку из «Вия», а также в упавшем на Родьку гробе с обращающейся к нему матерью. Но комизм спектакля – это не сочувствующий юмор, а равнодушный смех на похоронах.

Столкновение шуточного и серьезно-трагического достигает апогея с появлением собеседника – двойника (Владислав Демьяненко). И если на первый взгляд после его выхода кажется, что сейчас болезнь отступит и станет легче, то вскоре и эта иллюзия исчезает, так как опять перед зрителем не живой человек, а проводник в бессознательное, где «все наказание – в мысли».

В пораженном болезнью сознании нет границ между бредом и реальностью, нет их и в постановке между сновидениями Раскольникова и пробуждением. Как и старуха в «Пиковой даме», обманувшая Германна, старуха-процентщица оказывается победителем в этой сюрреалистической игре. Она заманивает Родьку, обещая, что они выйдут к свету, но вечность оказывается комнатой, в которой бога нет.

«Родькин чердак» — это постановка, выявляющая бессознательный уровень, где и актер, и зритель могут стать своим сверхреальным двойником. Это многослойное коллективное бессознательное — более глубокий уровень, чем фрейдовское персональное бессознательное, на котором у погруженных во все состояния персонажа зрителей есть возможность обратиться к собственным воспоминаниям и прийти к инсайту. Так зрители превращаются в соучастников преступного, запретного события и проникаются единым состоянием, которое после просмотра спектакля у каждого может привести к разным последствиям: от страстного желания пробудить человечность в других до глубинного внутреннего катарсиса.

Приквел спектакля был показан на фестивале БТК-generation в начале года вместе в другими работами студентов творческой мастерской Р. Кудашова. В честь премьерных показов в конце ноября состоялись лекции о киноверсиях и интерпретациях творчества Ф.Достоевского кинокритика Наталии Эфендиевой и театроведа Владимира Кантора.

Спектакль создан АНО «Содружество негосударственных театров» при поддержке Санкт-Петербургского театра «Суббота».
Проект реализован при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации. Грант предоставлен ООГО «Российский фонд культуры».

Сегодня и завтра, 25 и 26 ноября, в петербургском театре «Суббота» пройдёт премьера спектакля Владислава Тутака «Родькин чердак» по мотивам «Преступления и наказания».

Владислав Тутак — ученик Руслана Кудашова, выпускник РГИСИ-2021. Помимо эскизных и лабораторных показов, а также совместных работ с другими режиссёрами курса при БТК, Тутак уже осуществил две заметных постановки на разных площадках — обе вошли в лонг-лист «Золотой Маски-2022». При этом обе уже побывали в Москве: «Лев и Птичка» из репертуара петербургского Большого театра кукол весной участвовал в «Маске Плюс» (офф-программа «Золотой Маски»), а спектакль-инсталляция «Дым» тюменского Молодёжного театрального центра «Космос» осенью приезжал на фестиваль «Территория. Kids».

«Родькин чердак», основанный на романе Достоевского и текстах Ницше, появился как эскиз — зимой 2021 года его показали на фестивале «БТК.generation». По мнению зрителей и критиков, эта работа заняла в программе смотра особое место. В частности, эскиз понравился завлиту театра «Суббота» Владимиру Кантору — благодаря его усилиям «Родькин чердак» в новом формате и с другим актёрским составом будет идти на сцене «Субботы» (в этом варианте спектакль создан Содружеством негосударственных театров при финансовой поддержке Российского фонда культуры).

Вынесенный в название чердак — с одной стороны, ключ к пространственному решению: на фестивале эскиз играли под сценой, в «Субботе» под спектакль специально оборудуют флигель. В любом случае, важными элементами остаются клаустрофобическая теснота, пугающая и сюрреалистическая атмосфера, создаваемая скрипами, шорохами, сценами-образами, возникающими, как вспышки, рядом со зрителем. Но одновременно чердак — метафора: «Родькин чердак» — голова Раскольникова, в которой, по сути, и происходит действие. Именно «в голове», сознании и подсознании героя предлагается побывать зрителям. В описании эскизной версии об этом говорилось буквально: «Режиссёр ставит перед собой задачу визуализировать процесс трансформации сознания главного героя, показать то, как собственная его теория стала ему новой тюрьмой. По сюжету место действия — голова Раскольникова, где происходит вся химия мыслей, где появляются как настоящие герои романа, так и фантомы, мечты, воспоминания и сны Родиона. Он обращается к самоанализу, но всё же это не даёт ему контроля над собой, ведь наши поступки, то, „что мы говорим, в свою очередь зависит от того, как и о чём мы молчим“ <Владимир Бибихин. – прим. ТЕАТР.>».

Для погружения в безысходность порядочного человека, ставшего идейным убийцей, создатели выбирают широкий диапазон театральных средств. Согласно формулировке из официальной аннотации спектакля, анализ сознания героя «будет осуществлён средствами современного искусства, сайт-специфик эффектами, возможностями театра кукол в соединении с классической техникой психологического театра». Играть в «мунковской» постановке (прямые цитаты живописи Мунка были в эскизе) будут Иван Байкалов, Владислав Демьяненко, Станислав Демин-Левийман, Артём Лисач, Анастасия Полянская и Кристина Якунина. При этом особого внимания заслуживает оформление списка действующих лиц в программке: там обозначены и прокомментированы не только «живые» персонажи (Иван Байкалов — «Родион Романович Раскольников, он же Родька, он же к Свету идёт?», остальные — «Двойники его»), но и те, у кого не указаны «исполнители», — например, «Лошадка, её же жалко?».

Важной частью спектакля становятся тексты Ницше — фрагменты из книги «Воля к власти». Соавторами Тутака в работе над «Родькиным чердаком» стали художник Дарья Лазарева, художник по свету Ксения Козлова, ассистент режиссёра по куклам Дмитрий Чупахин, автор музыкального оформления Ролан Мукминов и «инсценировщик» Сергей Толстиков. Также в спектакле использованы «ницшеанские» музыкальные композиции — песни Владислава Демьяненко «Топором» и Сергея Беспалова «Человеческому виду требуется гибель» на текст Ницше.

27 и 28 ноября в театре «Суббота» состоится премьера спектакля «Holden» по произведению, ставшему манифестом, гимном молодых американцев и того времени, когда оно было написано, и следующих, — «Над пропастью во ржи» Джона Сэлинджера. Одиссея подростка, который сталкивается с миром взрослым и быстро понимает степень его неискренности и притворства: перемещаясь по Нью-Йорку, герой обнаруживает иные стороны жизни, до сих пор скрытые за глянцевым, ослепляющим фасадом.

В спектакле режиссера Романа Габриа главный персонаж раздвоится на Холдена в Нью-Йорке (Софья Андреева) и Холдена в кабинете психоаналитика (Валерия Ледовских). Сама же история будет строиться ретроспективно, а подростковые приключения воссоздадут с помощью фото- и видеопроекций.

«Меньше всего мне хотелось бы, чтобы публика, придя на наш спектакль, ожидала увидеть пересказ сюжета замечательного романа Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Роман начинается строкой: «Посвящается моей матери». Автор, сочиняя или рассказывая о себе эту историю, посвятил ее матери. В процессе создания спектакля мы думали о своих родителях. Не было цели морализаторствовать и учить подростков жить правильно — это невозможно, так устроен процесс формирования личности — человек в любом случае проходит этот возраст и совершает все те же ошибки, которые совершали его родители. Мы стремились уйти от общих слов и тем, сосредоточиться на личности подростка, поэтому спектакль и назван именем героя. А главное, о чем хотелось, чтобы думали и переживали зрители во время и после спектакля, — о связи ребенка с матерью. О том, как эта связь в разные этапы жизни, в частности в подростковом возрасте (Холдену — 16 лет), ослабевает, почти исчезает, а потом снова возвращается. Это простая мысль, но, мне кажется, очень важная», — рассказал о будущем спектакле режиссер Роман Габриа.

В роли психоаналитика — Владимир Шабельников, в остальных ролях — Анатолий Молотов / Андрей Шаповал, Любовь Градовских, Анастасия Резункова, Александра Маркина, Екатерина Рудакова, Виола Лобань, Антон Капельницкий, Григорий Татаренко, Виктор Кренделев, Никита Памурзин.

Начало в 19:00, 16+

Июль, жара, комнатушка, похожая на гроб на чердаке, потертое летнее пальто, топор, старуха… Каждый школьник легко продолжит словесный ряд – Раскольников, Достоевский.

Сегодня, 11 ноября, когда просвещенная Россия отмечает 200-летие со дня рождения классика, в театре «Суббота» в новом пространстве «Флигель» – открытая репетиция спектакля «Родькин чердак». Ставит его Владислав Тутак по пьесе молодого драматурга, ученика Натальи Скороход, Сергея Толстикова.

Премьера назначена на 25 ноября.

Родился спектакль из одноименного эскиза, показанного Владиславом Тутаком на фестивале «БТК. Generation». Там-то, из трюма сцены (где сидели зрители), и увидел его завлит «Субботы» Владимир Кантор. И ему захотелось, чтобы жизнь талантливого эскиза продолжилась.

Благодаря гранту Российского фонда культуры и поддержке Содружества негосударственных театров все получилось. И закрутилась работа…

Трюма в пространстве «Флигель» нет, но нет и четвертой стены, разделения на сцену и зрительный зал. Камерный спектакль устроен так, что все будет происходить вокруг зрителя, рядом с ним, порой будет казаться даже, что в твоей собственной голове.

– Спектакль создан на стыке разных жанров – тут и драматическое действо, и куклы, и инсталляция, и интерактив, – говорит Владимир Кантор.

При слове «интерактив» многие напрягаются (я в том числе). Но в данном случае речь идет не о попытках сделать из зрителя активного участника, как в хеппенинге, когда тебя хватают за руку, поднимают с кресла, заглядывают в глаза, а скорее о погружении в созданную атмосферу.

В «Родькином чердаке» главное – не знакомый со школьных времен сюжет о том, как студент убил старуху топором, а следователь раскрутил его на признание вины, а внутренний мир Раскольникова. Мы оказываемся одновременно и на чердаке, где он жил, в каморке, похожей на гроб, и в его голове (слово «чердак» как эвфемизм), проникая в его сознание. Мы пытаемся понять, как возникла в голове Раскольникова наполеоновская идея, как змеей вползла в его сердце гордыня, как появилась мысль, что он не «тварь дрожащая, а право имеет» – право вершить судьбы людей, решать, кто достоин жить, а кто нет.

Как это часто бывает в современном театре, образ главного героя двоится, троится, рассыпается на разные ипостаси. В каком-то смысле все пять персонажей, которые присутствуют в спектакле, это и есть Раскольников, они – отражения в его сознании. В спектакле заняты Владислав Демьяненко, Артем Лисач, Кристина Якунина, Иван Байкалов, Анастасия Полянская, Станислав Демин-Левийман.

«Вот это круть! С замиранием сердца жду реализации проекта. Всем творческого бурления», – написал кто-то из поклонников «Субботы» в комментарии под постом о грядущей премьере.

Как рассказал Владимир Кантор, в театре готовят образовательную программу к спектаклю. Так, например, сам он прочитает лекции о театральных постановках по произведениям Достоевского.

Из последних, созданных в нашем городе к юбилею писателя, он выделил две. Прежде всего это спектакль Льва Додина «Братья Карамазовы», работа над которым в МДТ продолжалась несколько лет. На основе романа режиссер создал емкую пьесу, выбрав фрагменты, которые сопрягаются с нашим сегодняшним миром.

– У Льва Додина, – говорит Владимир Кантор, – получилось актуализировать роман, выделив основные темы, близкие и понятные всем нам.

Второй спектакль, который выделил театровед, поставил Роман Габриа в театре «Мастерская» по роману Достоевского «Бесы». Спектакль называется «Петруша, сын ли ты мой или нет?». В нем нет Ставрогина, актеры играют в масках, женщины выступают в мужских ролях, а образ Петра Верховенского создают три актера: одна женщина и двое мужчин – комиссар и черт. Бес в том понимании, которое было присуще символистам, – фитюлька, ничто.

– При этом все естественно, без натяжек, – говорит Владимир Кантор. – Жанр спектакля обозначен как русская комедия дель арте, и он очень подходит к «Бесам». Ведь роман – памфлет, предполагает шаржирование, заострение, гротеск.

Раскольников остается одним из популярнейших героев Достоевского. По великому роману ставят не только драматические спектакли. На 1 декабря назначена премьера рок-оперы «Преступление и наказание» на музыку Эдуарда Артемьева. А Борис Эйфман приступил к работе над балетом по этому произведению.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 211 (7048) от 11.11.2021 под заголовком «На чердаке с Раскольниковым».

Единственный детский спектакль в афише фестиваля «Золотая Маска в Латвии» — «Цацики идет в школу». Поставлен он по замечательной книжке Мони Нильсон-Брэнстрем, переведенной на двадцать языков, экранизированной в Швеции и очень удачно инсценированной в театре «Суббота» из Санкт-Петербурга.

Мальчику со странным именем Цацики-Цацики Юхансон трудно было появиться на свет: первую повесть о нем издатели забраковали, потому что она была… слишком веселая. Получив несколько отказов кряду, Мони Нильсон-Брэнстрем положила книжку в стол и надолго потеряла надежду. Потом все-таки решилась на последнюю попытку — и оказалась автором бестселлера. Дальше у нее началась совсем другая жизнь, в которой Цацики играет одну из главных ролей…
Мони с удовольствием посвятила ему три книжки, на четвертой решила остановиться, но читатели мало того что расстроились и забросали писательницу тысячами писем, они еще и что-то вроде петиции в поддержку Цацики запустили. Так что теперь Цацики — герой семи повестей и трех фильмов!

В чем секрет? В том, что это очень хорошая литература. Ну и в том, что Цацики не такой, как все. И Мамаша у него необычная: слишком молодая, слишком рыжая, то и дело меняет работу, умеет танцевать на пуантах, играть на бас-гитаре и ходить на руках, а вот готовить не умеет. Разве такими должны быть матери-одиночки? И правда ли, что где-то в Греции живет Ловец Каракатиц, отец Цацики?

В общем, представьте себе, что Пеппи Длинныйчулок родила сыночка и отвела в первый класс. Понятно же, что она не даст его в обиду ни директору, ни хулигану, который обожает издеваться беззащитными семилетками…

Мони называет себя писательницей-лентяйкой — зачем, мол, что-то придумывать, если можно разбудить в себе ребенка и вспомнить собственное детство. На всю школу только у нее и брата была не шведская мама, а необычная, еврейская, а лето в Греции было их общим ежегодным праздником; других персонажей Мони подсмотрела среди друзей сына и ребят, у которых преподавала. В общем, всего-то и оставалось, как закрутить лихой сюжет. Это взрослые писатели могут позволить себе тратить страницы на пустое бла-бла-бла, лить воду, описывать природу или погоду, с детьми такие номера не проходят, уверена Мони: если ты не держишь читателя в постоянном напряжении, то книжку захлопнут, и все…

Собственно, того же принципа придерживались создатели спектакля «Цацики идет в школу». Все-все-все роли режиссер Юлия Каландаришвили раздала двум молодым артистам, Станиславу Демину-Левийману и Софье Андреевой. Жонглировать репликами и персонажами этому блестящему дуэту приходится в таком темпе, что точно не соскучишься…

Мони Нильсон-Брэнстрем, придя в театр «Суббота» на своего обрусевшего «Цацики», смеялась и плакала, настолько ей понравилась постановка. И нравится она не только писательнице. Можно с лупой изучать интернет — ни одного отрицательного отзыва, сплошные пять звезд из пяти и бесконечные аншлаги. «Этот спектакль обязательно должны увидеть в Швеции», — говорит Мони. Но сначала он приедет в Ригу (16 октября в 13:00. и 16:00, Новый зал Латвийской Национальной оперы) и Лиепаю (17 октября в 13:00 и 16:00, концертный зал Lielais Dzintars), на фестиваль «Золотая Маска в Латвии».

«Золотая Маска в Латвии» проходит при поддержке Министерств культуры Латвийской Республики и Российской Федерации, Посольств Латвийской Республики и Российской Федерации, Государственного Фонда культурного капитала Латвии, Рижской думы, Лиепайской думы и Вентспилсской думы. Организатор фестиваля — компания ART Forte.
Генеральными партнерами «Золотой Маски в Латвии» на протяжении 15 лет являются компания «Северсталь» и Rietumu Banka. В 2019 году фестиваль обрел нового партнера — UralKali. Информационный партнер — портал Delfi.

Фестиваль «Золотая Маска» охватил не только самые крупные города нашей страны, но и забрался даже туда, где, казалось бы, людям не до театра. Новой точкой в географии фестиваля стали Березники — маленький город в Пермском крае, но с такой честной и до глубины души простой публикой. По ощущениям спектакль начался с самого автобуса в Перми, а закончился, когда мы снова вместе с актерами оказались в аэропорту и были готовы разъехаться по столицам. Вот как это было.

Как оказалось, от Москвы до Березников доехать без пересадок не получится: железнодорожный вокзал закрыли несколько лет назад, а аэропорта и вовсе никогда здесь не было. Стало понятно, что ближайшие 2,5 часа мы проведем в автобусе, в котором и началось погружение в местный менталитет.

Отрешенность городка от остальной части России чувствуется сразу. Как? По диалогам. Здесь самый обыкновенный разговор с незнакомцами — это не нахваливание собственных проектов или достижений региона, а рассказ о простых вещах, что называется «бытовухе». Те актеры, у кого еще остались силы после перелета, расспрашивали водителя о краях, а именно о местных пляжах, где купить самую вкусную землянику («идите к магазину „Новинка“, тот, что у ЦУМа — точно не пожалеете. А на рынок не ходите, там одна Азия»), самую вяленую корюшку и самые соленые грузди в городе. Деликатес, о котором я доныне ничего не знала — вареные шишки. «Сто лет знаком с Маринкой, она мне 3 шишки на 100 рублей продаёт. Заходишь в автобус и прямо есть начинаешь. Вкусные, мы с детьми их очень любим». Вдохновившись историями о местном промысле и городских знаменитостях, Андрей Сидельников, главный режиссер театра «Суббота», дал задание своим актерам: выйти в город и начать наблюдать за людьми, а в конце дня рассказать, какого интересного человека удалось найти или на какую историю наткнуться. По его словам, это помогает прочувствовать здешнего зрителя и сыграть так, чтобы тот проникся ролью. Хоть и задание было адресовано актерам, мы с фотографом тоже отправились на поиски чего-то необыкновенного. И, надо сказать, нашли, но об этом чуть позже.

В первый день мы решили прийти в театр сильно заранее. Здание напоминает привычный нам советский ДК: шторы с балдахинами, тётеньки-контролеры, очень пристально наблюдающие за каждым, кто одет во что-то непраздничное, буфет, где все не дороже 80 рублей, скамейки для ожидания напротив портретов ключевых актеров местной труппы. Здесь мы и расположились с заведующим литературной частью Санкт-Петербургского театра «Суббота» Владимиром Кантором, труппа которого приехала сюда показывать «Цацики идет в школу» — историю о шведском мальчике с греческим именем и его «мамаше», которые вместе проходят через все личностные испытания первоклашки. Прежде, чем войти в Long List «Золотой Маски» 2019 года и стать участником внеконкурсной программы «Маска Плюс», спектакль был презентован несколько лет назад одной студенческой труппой на фестивале театрального искусства для детей «Арлекин». «Спектакль был одним из первых, который начал говорить о детях на языке детей, по-честному, не скрывая проблемы. Про эти вырванные, табуированные темы, которые в детском театре до недавнего времени обсуждать было не принято», — подмечает Владимир Давидович [Кантор]. И правда, персонажи, а вместе с ними и актеры, откровенно поднимают темы настоящей дружбы, понятия нормы, первой любви — те, что настолько по своей сути тривиальны, но по какой-то причине остаются наедине с ребенком, без совета родителя или учителя, который так важен. И в спектакле он прослеживается.

Здесь же режиссер Юлия Каландаришвили попыталась раскрыть тему буллинга, агрессивного преследования одного из школьников, в котором учитель принимает пассивное положение, предпочитая не замечать проблему, а Мамаша вместе с сыном ищет выход из подобной ситуации, попутно подтверждая, что все можно преодолеть. Ведь в каждом из нас есть самое действенное оружие против любой злости — любовь («Мамаша, от чего человек становится сильным?» — «От любви. Сильным изнутри делает человека только любовь»). Страшно и ей, и мальчику, но это испытание они проходят вместе. Такая психологическая борьба хорошо показана через открытый прием: на сцене всего два актера в постоянных костюмах и с декорациями, но замещают они сразу несколько персонажей, то и дело перевоплощаясь из одного в другого, не уходя за кулисы.

Видно, что актеры получают огромное удовольствие от игры на сцене, ибо сами некогда были участниками подобных историй. Это выяснилось из разговора за кулисами с актерами спектакля, Станиславом Деминым-Левийманом и Софьей Андреевой. «Иногда меня захватывает порыв ответственности, я же мать. Но потом я быстро себя осаживаю, и мы с дочкой идем играть», — делится Соня. В «Цацике» родители распознают свои ситуации, своих детей, и в этом узнавании и возможности увидеть себя со стороны и есть попытка начать диалог с ребенком по-честному, без заигрывания. Главное — обратить внимание на проблему и отбросить у ребенка ощущение единения с ней. «Мы ваши вторые мамы, и все, что с вами не происходит, мы готовы обсуждать — так говорили нам учителя с самого первого дня. И каждый раз это подтверждалось. Например, у меня были жуткие проблемы с аппетитом, и вместо того, чтобы пичкать меня едой, ко мне подходил учитель и говорил: „Ну что, обсудим?“», — рассказывает Станислав. Учитель это не тот, кто указывает, как и что делать, а предлагает варианты решения. И ошибка его в том, что часто он относится к ученику свысока, а выстраивать диалог нужно на равных, не преуменьшая личности ребенка. «Да, у него фантазия, безумная энергия, он находится в полете, но надо присоединиться к этому полету и просто указать верный путь». Поэтому спектакль обнажает проблемы неискренности и недосказанности в отношениях детей и учеников.

Питерский театр «Суббота» показал в рамках Розовского фестиваля в Костроме постановку «Пять историй про любовь» по пьесе современного драматурга Елены Исаевой «Про мою маму и про меня». 
Пьеса написана в 2002 году, спустя год она — лауреат премии «Действующие лица» (2003 г.), радиоспектакль («Радио России») по этому произведению стал лауреатом Международного фестиваля Европейского радиовещательного союза «Приз Европы» в Берлине (2004 г.). Постановка Татьяны Ворониной в театре «Суббота» в свою очередь получила Гран-при международного фестиваля «Ludi» (г.Орёл, 2017). 
 Пьеса «Про мою маму и про меня» достаточно востребована театрами, она интересна, в том числе, и для чтения – если вы не попали на спектакль, рекомендую.

Так же как и в «Утиной охоте» Вампилова всё основное действие происходит в прошлом, в воспоминаниях, которые связаны со школьными сочинениями главной героини, Лены. Лена-взрослая рассказывает о своём детстве, и её повествование перетекает в реальность, а реальность оказывается сочинением. «Когда мне исполнилось 10 лет, я впервые задумалась – чего же хочу я. «Хочу стать известной!» – шепнул мне внутренний голос. Интересно, почему у людей такая тяга к славе? Тогда я не задавала себе этого вопроса, я просто хотела чего-то достичь. Оставалось определить – чего».

Выбирая для себя поле деятельности, Лена встречает активную поддержку мамы. Отношения мамы и дочери здесь можно назвать эталонными – ощутима теплота и искренний интерес мамы к переживаниям дочери, её иногда наивное, но такое необходимое ребёнку со-участие. В своих «сочинениях» Лена рассказывает и о своей первой детской любви, и о мамином поклоннике в её школьные годы; здесь появляется и соседка-фронтовичка со своей печальной историей и даже любимая кукла с пластмассовым бантом на голове. То есть здесь есть истории, близкие и понятные и подросткам, и взрослым. Пьеса очень искренняя, тёплая и печальная, но при этом её отличает тонкий, деликатный юмор; это самоанализ, исповедь, обращенная к читателю/зрителю.
Ещё до начала спектакля на сцене работает инструментальное трио – в программке оно названо «оркестрик» – клавишные, гитара и бас-гитара. Так же, как и в «Вечно живых» Театра на Покровке, фонограмма здесь не нужна. В этой постановке музыка и песни звучат всегда к месту, удачно формируя пространство и время спектакля. Сценография Георгия Пашина символически-минималистическая – на сцене лежит большой чемодан, размером не меньше шкафа. В руках у артистов, которые сидят на этом чуде бутафорской мысли, такие же фанерные ретро-чемоданчики. И первая сцена – поезд. На сцену с шумом и грохотом проецируется поезд на полном ходу и в реальную величину. Стук колёс, гул поезда, такой знакомо-тревожащий, магически включает зрителя в театральную «реальность». Постановка сделана как роад-муви во времени. Поезд можно понять как жизнь, а чемоданчики в руках – багаж воспоминаний. Просто и хорошо, да ещё воспоминания время от времени «материализуются» из чемоданчиков. И в то же время чемоданчик в руках актёра – маленький переносной театр. Простой и понятный символ, который немного размывается, когда чемоданов в один момент почему-то становится гораздо больше, чем исполнителей. Но это ненадолго. В костюмах есть некоторые приметы изображаемого времени, но не навязчивые и очень условные.

Каждый артист, кроме исполнительниц ролей мамы и дочки, в этой постановке исполняет по несколько ролей, меняя лишь элементы одежды и поведение. В повествовании разворачивается три временные эпохи. Но и 40-е, и более близкие к нам времена вытекают из настоящего, от лица рассказчицы Лены в условном «сегодня», поэтому с ощущением стиля уже далёкого прошлого не возникает ни каких конфликтов. Сама Лена оказывается на сцене в двух образах: Лена-девочка, маленькая угловатая худышка с косичками в мутоновой шубке – Кристина Якунина, Лена взрослая, приятная барышня в простом, но изящном платьице – Оксана Сырцова. Артисты манипулируют предметами, включая их в игру в любой роли. Так, Лена, рассказывая о том, как она дарила свою любимую куклу, вынимает из чемоданчика видавшего виды плюшевого мишку. Мишка в роли куклы логичен – куклы больше нет, у неё другая хозяйка, а он здесь символ и зритель чувствует боль утраты любимой игрушки, тоску по ней и её незаменимость. Кажется, даже мишка сочувствует. Роль Лены-маленькой почти без слов, она произносит лишь несколько реплик. Но то, о чём она думает, её поток сознания легко и занимательно пересказывает Лена-большая. И если Лена Кристины Якуниной по возрасту угловата и испуганна, то Лена Оксаны Сырцовой – интеллигентная девушка, для которой её детский опыт не прошёл впустую, в ней нет зажатости, она совершенно органична и обаятельна. Она не снисходительна к своим детским переживаниям, они важны для неё, они – её часть и это очень важно. Здесь показана важность детских переживаний, становление личности, творческой личности. Её речь – воздух пьесы. А вот мама в исполнении прекрасной Марины Конюшко – стержень. Она не красавица, но ладная, высокая и крепкая, отличается какой-то мальчишеской порывистостью и своеобразной пластикой. В Марине Конюшко есть сила и почти детская настырность и искренность, она действительно ведёт себя как мать, как опора для своей сценической дочери, которая с радостью и каким-то озорством встречает события в жизни своего ребёнка. Спектакли, где так показаны отношения родителей и детей, просто обязательны для семейного просмотра. Это оздоравливает. «Пять историй про любовь» — очень тёплая, тонкая постановка. Его отличает современный режиссёрский язык, простота и естественность происходящего, без попыток изобразить «как раньше». Люди, артисты здесь основная действующая сила. Именно они преобразуют пространство в театральное. Здесь не столь важны декорации и костюмы как таковые – в руках артистов, как в руках волшебников, любой предмет превращается в символ. И главное в постановке Татьяны Ворониной в театре «Суббота» – отношения людей, их существование на сцене и живое чувство друг друга.