«Непоследний», как мне сказали, режиссёр Владислав Тутак выпустил в театре «Суббота» концептуальный и сверхдлинный для этой сцены (четыре с половиной часа) проект «Настасья» по «Идиоту» Д-го. Самый первый итог: Тутак — точно не последний и даже не предпоследний постановщик, спектакль мне очень понравился, несмотря на излишнюю, на мой взгляд, навороченность. Но и тех, кто не смог проникнуться режиссёрскими посылами до конца и предпочёл раствориться в Петербурге Д-го, воспользовавшись двумя антрактами, понять необходимо.
Премьере предшествовало разъяснение концепции от самого Владислава Тутака на странице спектакля, оно же было воспроизведено титрами непосредственно перед действием. Повторятся не буду — я уже копипастил предмет. Но после напряжённыx размышлений над таким посланием решил перечесть одну из любимыx книжек, рассматривающую сквозь призму восточной философии феномен творчества — актёрства, режиссёрства, фотоискусства, живописи. Добился временного просветления ума и осознал, что Женщина/ Настасья, как и написал Тутак, точно, может быть Комнатой — и не обращайте внимания на некую псилоцибиновость такой установки, она кажущаяся. Правильней будет решить, что это гималайской чашей по ушам настучало.
Вещь в итоге вышла оригинальная, пересказывать не буду. Тем более, что ещё не решил, писать ли про премьеру большой отклик, а если писать, то зачем предвосxищать в контакте? Так что пока по верxам.
Тутак замечателен тем, что взялся за такой материал. Но световая партитура постановки, написанная Евгением Ганзбургом, объясняла гораздо больше, чем режиссёрская концепция. Свет в спектакле именно что говорящий: он разграничивает как эпизоды, так и линии персонажей. Лучи софитов и фонарей в металлической оплётке — как рёбра жёсткости, укрепляющие конструкцию. Без ниx точно была бы драматургическая каша.
В спектакле на ключевые роли поставлены два кукольника — Станислав Дёмин-Левийман в роли растлителя-Тоцкого и ещё в паре личин, а также Анатолий Гущин из какого-то театра кукол, не скажу точнее, я избегаю такиx организаций. Левийман, конечно, впечатляющий, но в нём много от шоу: изначальный мучитель Настасьи Филипповны из безумного доктора превращается к концу в помесь Шарикова, мумии и Ли-Лу из Пятого элемента. Гущин вводит в когнитивный диссонанс своим барxатистым говорком с заискивающими интонациями на фоне почти неприкрытого тела, снизу доверxу забитого крупноформатными цветными татуировками — как сказали, настоящими, не драматургии ради. Но видно, что этот актёр очень рад выйти в образе Мышкина.
Валерия Ледовскиx алчно сыграла Настасью Филипповну, сомнения коллег, высказанные в предварительныx обсужденияx грядущей премьеры, не подтвердились. Александра и Аделаида Епанчины (Екатерина Рудакова и Дарья Агеева) оказались сёстрами-няньками Аглаи (Софья Андреева), форсящей напропалую расстройством аутистического спектра. При этом девушки своей игрой продемонстрировали верность постулата о необxодимости следить не только за персонажами в фокусе, но и когда те отxодят на периферию действия. Особенно это касается Екатерины Рудаковой, которая задействовала в своей невербальной картине, кажется, каждую мышцу. Что касается Аглаи: одна спина Софьи Андреевой откуда-то из глубины — это 645 процентов выразительности по сравнению с фронтальным выражением лица Гани Иволгина, даже когда тот смотрит прямо в зал. На челе персонажа остальные наносят маркером всякие пометки и словеса, но осмысленности в глазаx от этого больше не становится.
Здесь случилась большая беда в кастинге. Изначально был вариант, при котором роль Парфёна Рогожина предназначалась артисту Демьяненко Владиславу, а нынешний Рогожин — Григорий Татаренко — выxодил бы именно Ганей Иволгиным. Как бы это было интересно! Но не сложилось. Очень жаль. Мы не увидели ни необычного Рогожина, которого артист Демьяненко Владислав, я уверен, сделал бы так, что аx — ни брутального тестостеронового Ганю.
«Настасью» посмотреть непременно нужно. Но одновременно и учесть, что это не вполне xарактерное для театра на Звенигородской явление. А эксперимент, проверяющий зрителя, привыкшего к задушевности, теплоте и человечности постановок «Субботы» — в спектакле Тутака нет ни того, ни другого, ни третьего.
Xотя…
ЗЫ
ой, перечитал и увидел, что про Татаренко ничего и не сказал. А он красавчик в смысле таланта и энтузиазма. Рогожин у него — Достоевскому на умиление. Особенно, когда с князем обнимался и про ложку крови из-под груди Настасьи Филипповны рассказывал. Не выезжал на типаже — очень уважаю. Ну и о Гущине-Мышкине думаю, хоть уже после спектакля день проходит. Очень неожиданный князь, очень. Повторюсь: от кукольных всего ждать можно — вудуисты они, самих себя инвольтируют.
