Месяц: Октябрь 2018

Если бы Николай Васильевич Гоголь мог увидеть постановку своей комедии «Ревизор» на сцене театра «Суббота», он бы узнал, что жанр социальной сатиры по-прежнему жив в русском искусстве, и веяния культурного прогресса этому не мешают. Но не все так безоблачно: проблемы, поднятые великим писателем в позапрошлом веке, также никуда не исчезли, напротив — многое стало только хуже. И главное — формально запрещенная законом цензура становится все злее, так что воплощать подобные идеи вскоре будет попросту опасно…

Первые показы спектакля состоялись лишь месяц назад, и постановка продолжает собирать аншлаги в камерном зале «Субботы», привлекая внимание прессы. Режиссер Андрей Сидельников стал гостем проекта Backstage и пообщался со зрителями в рамках театральных встреч с обозревателем «Эха Петербурга» Татьяной Троянской. О спектакле рассказала программа «Культурная эволюция» на телеканале «Санкт-Петербург». Откликнулось и множество печатных изданий. А зрители в своих отзывах после каждого показа благодарят за доставленную радость. Не такое уж это частое явление в театральной среде Северной столицы, несмотря на множество творческих проектов и их социальную значимость.

Возможно, дело в том, что коллектив «Субботы», в отличие от большинства «нестандартных» театров, которые предпочитают вариться в соку своих странных фантазий и традиций закрытого клуба, создает действительно зрительские спектакли. А такая острая, болезненно актуальная тема, как в пьесе Гоголя, поданная в современном, но удивительно органичном обрамлении, моментально превращает зрителя еще и в участника захватывающей беседы с оттенком бурного документального репортажа.

У «Ревизора» Гоголя чрезвычайно интересная сценическая судьба. Премьера его состоялась еще в 1836 году, когда не существовало профессии театрального режиссера и в подготовке участвовал сам автор. Показ в Александринском театре не понравился Гоголю, зато произвел хорошее впечатление на императора Николая I, несмотря на едкую критику государственного беспорядка как системы жизни. Однако другие узнавшие себя представители социальных слоев — чиновники, полиция, купечество, товарищи по литературе — были крайне недовольны.

Впоследствии пьесу многократно ставили в Российской Империи, а потом и в СССР. Что касается именно Санкт-Петербурга, то следующий показ в 1860 году организовали профессиональные литераторы — Достоевский, Писемский, Некрасов, Тургенев и другие участники Кружка писателей, исполнившие и все роли. В 1918 году состоялась постановка в Ленинградском академическом театре драмы, где роль Хлестакова исполнил Бруно Фрейндлих. Затем ее ставил Георгий Товстоногов в БДТ с Олегом Басилашвили и Кириллом Лавровым в главных ролях, Валерий Фокин в Александринском театре. И вот теперь эстафету принял театр Смирнова-Несвицкого, и при всех новаторских подходах пьеса все так же близка народу.

Возможно, такое произведение гораздо лучше ложится на современные реалии, чем, например, «Евгений Онегин» или пьесы Шекспира, потому что тема жажды наживы, общественного расслоения и безразличия государственного аппарата гораздо менее изменчива, чем сфера чувств. Создатели спектакля добавили в антураж много примет современности — дорогие костюмы, гаджеты, телевидение, фитнес, — однако это совершенно не диссонирует с оригинальным текстом Гоголя. А отдельные вкрапления, отсылающие к злободневным проблемам, — санкции, импортозамещение, долгострой, дурная слава «Почты России», показная религиозность, упоминание популярных торговых марок, — не смотрятся чужеродным элементом, а напротив, усиливают дух общности между проблемами современными и вековой давности.

В пьесе, где каждый персонаж — гротескный образ, все актеры исполнили свои роли безупречно. Максим Крупский в роли Городничего воплотил типаж истинного чиновника с плаката, обещающего своему электорату светлое будущее, только пока нужно «затянуть потуже пояса». Жена и дочь Городничего похожи на современных «светских львиц», которые благодаря чудесам пластики уже мало различимы между собой. Владислав Демьяненко и Артем Лисач, сыгравшие соответственно мелкого чиновника Хлестакова и слугу Осипа, передали всю палитру чувств «маленьких» людей, чья судьба в один день переменилась каким-то шальным образом. Только что им приходилось питаться лапшой быстрого приготовления, а теперь градоначальник принимает их как дорогих гостей.

Отличной находкой стала метаморфоза с образами двоих Петров Иванычей — как и в первоисточнике, завязка начинается со сплетен, которые теперь передаются через телевизионную «светскую хронику», но в спектакле их разносчики выглядят куда более зловещими.

Удивительно органично и преображение свиты Городничего, веселящейся под попсу лихих 1990-х годов. С чиновников будто слетает вся шелуха, и они показывают себя настоящих, признающих только бандитские законы и только наживу как высший смысл существования. Все их «грешки» на местах службы — отсутствие колпаков в больницах, взятки борзыми щенками, бесцеремонное обращение с чужими письмами, — не только давно близки и знакомы публике, но и, пожалуй, стали значительно тяжелее, чем двести лет назад. Возможно, потому, что современная Россия уже пережила и крах империи, и развал СССР, и неудавшиеся попытки влиться в «мировую элиту», и все это предоставляло шансы, которые государство так и не реализовало. Поэтому так страшен вековой застой в судах, в «богоугодных заведениях», в школах, в конце концов — в мировоззрении.

Отдельной похвалы стоит неординарное решение «немой сцены», превратившейся в ошеломляющий финальный твист. Видно, что труппа не могла обойтись без артистического хулиганства в лучшем смысле этого слова. Можно сказать, что Гоголь действительно создал произведение на века, и писать новую политическую сатиру под каждый этап истории стало необязательным, а в условиях нынешней России — опасным делом. Уже имел место скандал с театром в Сызрани, который в этом же году решил поставить «Ревизора» под слоганом «кошмар госчиновника». А в постановке «Субботы» есть и более рискованные моменты, которые лучше увидеть, чем пересказывать. Во всяком случае, для самого театра эту премьеру можно считать проверкой на взаимопонимание со зрителем, на вкус в сценографии и аранжировке, на умение сочетать традиции и эксперименты. И он прошел ее с блеском!

В начале этого театрального сезона по стране прокатилась волна «Ревизоров» (см. тексты Олеси Кренскойи Оксаны Кушляевой). Все эти постановки (судя по фотографиям, анонсам и рецензиям) объединил подход к русской репертуарной классике — осовременивание, актуальные вставки, подчеркнуто игровой способ подачи текста, персонажей, отдельных (знакомых со школьной скамьи) реплик и монологов.

Не стал исключением и санкт-петербургский театр «Суббота», в котором последнее время заметен поворот к новой драме, радикальной молодой режиссуре, а теперь вот и к социальной заостренности театрального высказывания. Начиная с невинной отсебятины распекающего судью Сквозник-Дмухановского, прибавляющего к реплике про «гусей и гусенков» фразу, что импортозамещение на фоне санкций — это, конечно, хорошо, но не в приемной же уездного суда; и заканчивая Хлестаковым, который намерен катить в родную деревню не иначе как «с мигалками и песнями», текст Гоголя выплескивается за свои пределы — в наше с вами безрадостное настоящее.

Добавлений на самом деле не так уж много — фраза «зато вы в бога не веруете» как последний и решающий аргумент в споре Городничего с Ляпкиным-Тяпкиным работает без всяких расшифровок — как и опасения бесконечно осеняющих себя крестными знамениями чинуш относительно «вольнодумных мыслей, внушаемых юношеству».

Причудливо и при этом узнаваемо тасуется колода гоголевских чиновников — тут и «крепкий хозяйственник» Сквозник-Дмухановский (Максим Крупский) — с неизменной борсеткой и коробкой для ксерокса наперевес; и «системный оппозиционер» Ляпкин-Тяпкин (Анатолий Молотов) с ворчливыми интонациями базарной бабы и съехавшим набок галстуком; и старый комитетчик Земляника (Владимир Шабельников), аккуратно раскладывающий перед Хлестаковым разноцветные папки: досье на каждого, о ком заходит речь (включая его же, Земляники, малолетнюю дочь — Перепетую).

Но главная новость этого спектакля, пожалуй, не они, а вездесущие разносчики слухов и сплетен, представители местных СМИ, авторы передачи «Эксклюзив с Петрами Ивановичами» — Добчинский и Бобчинский (Иван Байкалов и Григорий Сергеенко). Безобидные поначалу, они постепенно обрастают все большей властью и полномочиями — устраивают пожар в не понравившейся высокому гостю гостинице (и сами же ведут прямое включение с места событий), разгоняют стихийный митинг, собравшийся под окнами Городничего, охраняют, выслеживают, наушничают.

Еще один оригинальный ход, подаренный Гоголю режиссером спектакля, — уравнивание возраста Анны Андреевны и Марьи Антоновны, которые в этой постановке не мать и дочь, а мачеха и падчерица. В исполнении Оксаны Сырцовой и Снежаны Соколовой они буквально ровесницы (вполне возможно даже, что бывшие одноклассницы) — и это делает абсолютно оправданной не только свободу их общения на самые личные темы, но и развернувшуюся между ними нешуточную эротическую битву за внимание столичного гостя.

На этом фоне Хлестаков и Осип Владислава Демьяненко и Артема Лисача выглядят персонажами если не слишком приятными, то и не особо зловредными. Выпить, покуражиться, развлечься за чужой счет — вот их потолок. Так, Хлестаков в своей последней сцене, уже получив от города N все, что только можно, возвращается, чтобы забрать еще и одноразовые тапочки, выданные ему у Сквозник-Дмухановских; а Осип в какой-то момент и вовсе отходит на второй план — так как добровольным шутом и холопом при его барине (мысль, которая даже Гоголю при всей смелости его фантазии навряд ли пришла бы в голову) становится Городничий.

Они здесь — лишь невольные катализаторы, всколыхнувшие застарелое течение неизлечимой болезни. И финал в духе триеровского «Догвилля» не заставит себя долго ждать.

Театр для детей, как и любой другой театр и искусство вообще, к счастью, не стоит на месте — он развивается. «Красная шапочка», «Золотой ключик», «Незнайка», «Золушка» — это безусловно вечные темы, но они далеко не всегда отвечают на вопросы, которые ставит перед нами современный мир. Хотя Золушка подвергалась буллингу и жестокому обращению со стороны своих сводных сестер и мачехи… Но буллинг в школе — это сейчас повсеместное явление, и последствия для жертвы могут быть чреваты для всей ее дальнейшей жизни. Школа вообще учит выживанию, и, как показывает спектакль «Цацики идёт в школу», поставленный молодым режиссером Юлией Каландаришвили на сцене театра «Суббота», не только русская, но и шведская.

Пусть вас не удивляет имя семилетнего мальчика, который пошёл в первый класс. Цацики — это такой греческий соус, и мамаша назвала своего сына так в память о его отце — ловце каракатиц. Мамаша вообще прекрасная и эксцентричная — она играет на бас-гитаре в рок-группе, носит косуху и всегда готова выслушать Цацики, в пример другим, «правильным» матерям. Она — образ идеальной мамы, потому что не отгораживается от проблем своего ребенка, которого обижает старшеклассник. Мамаша идёт в школу, и разговаривает с равнодушным крючкотвором директором, классной учительнице, которая на всё закрывает глаза, и самим хулиганом, который задирает и бьёт слабых. А потом по просьбе сына встаёт на голову и, сбросив обувь, шевелит пальцами ног. Мамашу сравнивают с выросшей Пеппи, и это справедливо.

Спектакль «Цацики идёт в школу» удивительно минималистичен — всё действие происходит в пространстве стола, а в качестве реквизита выступает то, что лежит в портфеле Цацики — тетрадка, дневник, карандаш, замазка, ластик, стикеры для записей. Все роли играют два актёра — Станислав Дёмин-Левийман из Малого театра кукол и Софья Андреева, занятая в большинстве спектаклей «Субботы». В постановке используются элементы клоунады и театра предметов. Карандаш становится усами брутального и отзывчивого соседа по квартире, который как-то раз подвозит Цацики в школу на своём «Харлее», а лист бумаги, вырванный из тетрадки — галстуком лучшего друга — соседа по парте. Дети легко ассоциируют себя с персонажами спектакля. Ведь это действительно тяжело — пять дней в неделю вставать рано утром, и жить по правилам, придуманным скучными взрослыми.

Спектакль Юлии Каландаришвили по повести Мони Нильсон-Брэнстрем (Швеция) — это во многом обучающее пособие для родителей и учителей. Травля — серьезная проблема, на которую преступно закрывать глаза. Дети же весело проводят время на спектакле. Потому что понимают: хотя школа — это надолго, нужно немного подождать, и будут выходные, а затем — каникулы. Ура!